Понял дедок, что – да, чистую правду святотатец речет: нет никого в округе, нечего и надеяться на защиту, на спасение… Бряк на колени и дальше бороденкой в пыль валится, слезы туда роняет. Да только пыль зело густа и высока: туда кувшин вылей – тотчас впитается и даже грязи не образует, а немного погодя и до прежнего состояния высохнет…
– Не губи, сынок, возьми все, что есть, только не губи! Не мое это добро, храмовое!
Видит Хвак – дело как – то не в лад поворачивается, умом тронулся старец, не иначе…
– Вставай, дед, ты чего? Может, воды тебе? Я поищу, где – то тут ручей неподалеку, водицею потягивает…
Нет, завывает старик, в пыли перед ним валяется… И осенило вдруг Хвака: старый пень за лихоимца его принял, за татя дорожного, за разбойника!
– Дурак ты, дедушка! Я как лучше хотел – а ты вон что! Ну и жри свою пыль, коли так, а я дальше пойду! Эй, дед! Слышишь? Уйду ведь, ежели не опомнишься?
Была у Хвака надежда, что незнакомец сей попутчиком ему станет, добрым собеседником, что пойдут они себе по дороге и будет он старцевым словам внимать, почтительно и с благодарностью, мудрость человеческую впитывать в себя… Опять же, денежному счету учиться… А он – вон как! Ну, и лежи себе, на доброе здоровье!
Пошел Хвак дальше. Идет, куда прежде шел, а сам нет – нет, да и оглянется: дорога – то прямая, ровная уложена, далеко по ней видно и вперед, и назад! Одним словом, немного времени спустя – дождался Хвак сего мига – богомолец поднялся на ноги и порысил в обратную сторону, пыли с себя не отряхнув.
Эх, досадно Хваку, что такая несуразность вышла с попутчиком, но тут уж ничего не поделаешь, старые мозги не омолодишь!
Был осадочек на душе, да смахнуло его напрочь теплым ветерком и птеровым щебетаньем из окрестных трав. Давно ли снег с полей стаял – а они уж по колено и выше стоят, травы – то! Скоро ведь косить! Ишь, как птеры луговые раскричались! Это уж не щебет… Видит Хвак – мизгач прямо через дорогу шмыгнул, но не на птеровый грай, а наоборот! И без добычи в зубах! Стало быть, кто – то нарушил покой звериный да птеровый, стало быть, обретается кто – то в кустарнике в придорожном… или прячется… Хвак идет, а сам головой крутит: ну чего прятаться, от кого прятаться? До вечера далече, места обжитые, а он, Хвак, мирно идет, никому никаких угроз не выкрикивая! Никогда не думал он и не предполагал, что за пределами его родной деревни столь странные и непонятные люди живут! Нипочем не угадать – что они будут делать и говорить, когда с ними столкнешься! Взять, хотя бы, старика – паломника… чего он там себе удумал?
Хвак все правильно приметил: стоило лишь ему с кустами поравняться, как вышли оттуда трое, вышли и дорогу Хваку заступили. Боги милосердные! Так он их всех знает: посередке рыжий Огонёк, ошую от него – Петля, одесную – этот… Хрустень. А у Петли – то – ох, как рожу разнесло: и синяя она, и красная, и с кровоподтеками. При этом все трое веселы, довольны чем – то…
– Ну, что корова деревенская, – встретились мы с тобой! Небось, не чаял и увидеть? Петля, поздоровайся