«Ай да Фил!» – Взвизгнула про себя Инна и при первых звуках музыки смело вошла в комнату Фила, справедливо полагая, что эта «интеллектуальная» беседа вряд ли может иметь продолжение.
Музыка звучала громко, Фил подпевал тенорком, а Инна, давно адаптированная к непривычным для белого уха диссонансам и даже находившая в них своеобразную гармонию, наблюдала за Иваном. Иван кое-как запрятал недоумение, стал понимающе хмыкать, кивать, улыбаться и даже жестами показывать – во! Однако мину примерно через шесть он взглянул на часы и, как бы вспомнив что-то, фальшиво проорал поверх музыки:
– Старик, прости! Совсем забыл! Мне пора бежать! Консультация! – И бедолагу Ивана прямо-таки вынесло из блока. Народная музыка иногда помогала Филу избавиться от непрошеных гостей. А Инна с Филом под эти гармоничные африканские диссонансы стали смеяться и фер-ля-мур.
Без сомненья, Инна по-своему любила Фила. Но вся беда была в том, что ее любовь оказалась географически лимитированной. Граница ее совпадала с границами Москвы. Фил при этом мог уезжать, куда вздумается – во Францию, в Польшу, в свою Африку, наконец, – и все бывало в порядке: Инна как бы умирала от тоски. Но стоило Москву покинуть самой Инне, как влияние Фила мгновенно улетучивалось. Как будто его африканское колдовство не могло пересечь столичных границ! Особенно остро это ощущалось в Иннином родном сибирском городе Г.
Проводя каникулы среди родных и друзей и постепенно адаптируясь к исключительно светлокожему окружению, Инна начинала воспринимать свою любовь к Филу как нечто чужеродное, как некий парадокс, с ее жизнью никак не совместимый. Просто-таки нонсенс! Инна тщилась представить себя рядом с Филом, скажем, на главном проспекте Г. – и выходила какая-то ерунда. Не представлялось, не вписывался Фил никаким место в эту (в столице, впрочем, вполне естественную) ситуацию. И тогда Инна начинала думать, что с Филом надо завязывать, находить себе какого-нибудь завалящего москвича и как-то в этой жизни устраиваться.
Исходя из всего этого, Инна время от времени от Фила уходила и ударялась в поиски. Иногда эти поиски были вполне платоническими, а иногда и не очень.
Местами возникала реальная возможность выйти замуж, но всякий раз наступал момент, когда что-то в Инне орало: «Хватит! Не могу без Фила!» И тогда Инна чуть ли не в халате и домашних тапочках впрыгивала в такси и мчалась в высотку, яростно нашептывая: «Ах, Фил, Фил! Ах, дура я, дура!»
Фил каждый раз прощал Инну, хотя понять причину ее уходов и тем более приходов не мог. И все же на четвертом курсе он сделал ей вышеуказанное предложение, поставив Инне условие хорошо вести себя на пятом.
Но поскольку ни в какие свои отъезды Инна не верила (вы уже знаете, почему), то как раз на пятом-то ей и пришла в голову блестящая идея: выйти замуж за москвича. Потому что в столице, думала