– Давай я посмотрю, – предлагает Лиля, устраиваясь возле меня на диване.
Она легонько вытаскивает конверт у меня из рук. Наверное, чувствует мое беспокойство.
Письмо изложено в три страницы. Заглядывая поверх Лилиного плеча, я вижу знакомые круглые буковки, и на глазах у меня непроизвольно выступают слезы.
Лиля сперва сама пробегается по ровным строчкам, а уже потом зачитывает вслух:
– «Моя драгоценная дочурка! Как ты там? Тепло одеваешься? Ты всегда была болезненным ребенком, так что я беспокоюсь, оставив тебя без присмотра. Береги свое здоровье! Если с тобой что-нибудь случится, твоя мама этого не перенесет… Никола оказался страшным типом, моя дорогая! Не в том смысле, что лицом не удался. Как раз наоборот, он очень привлекательный мужчина. Но, видно, все привлекательные….» Так, ладно, это опустим…
Лиля делает короткую паузу, переворачивая страницу.
– Вот… «Мы разъехались. Он оставил меня в Париже, а сам…»
Снова пауза.
– «…и тут я вспомнила про свою любимую дочурку! И решила: почему бы ее не навестить? Поэтому ждите меня с Лилей, моя драгоценная, двадцатого мая!»
Лиля замолкает. Я жду какого-нибудь продолжения, но его нет. Лиля откладывает письмо, тяжело вздыхает и откидывается на спинку дивана. Смотрит на меня с сочувствием.
А я молчу. Не знаю, что сказать. И она тянет меня за руку, а после обнимает, когда я приникаю ухом к ее груди. Слышу, как ровно и спокойно бьется ее сердце. Это успокаивает.
– Ну, по крайней мере, покормить ее найдется чем. Да и спальное место… – рассуждает Лиля, поглаживая мои волосы, и я усмехаюсь.
Потом неуверенно протягиваю руку к письму и все-таки заставляю себя посмотреть на него вблизи: пробегаюсь глазами по пропущенным Лилей подробностям.
– Она не написала, во сколько приезжает и где ее встречать.
– Да, – отзывается Лиля коротко.
Она считает себя не вправе судить мою маму. Но я сама осуждаю ее за такую беспечность. А когда со страдальческим вздохом опускаю письмо, мой взгляд падает на числа календаря, пирамидкой устроившегося на столике рядом. И подскакиваю, как ошпаренная!
– Батюшки! Сегодня же двадцатое!
И мы бежим на ж/д вокзал встречать мою маму. То есть я почти бегу, придерживая шляпу и сетуя на непослушную юбку платья, время от времени гармошкой собирающуюся у меня между коленок.
Лиля, взяв меня за руку, медленно идет рядом, не дает бежать, то и дело напоминая о моей беременности.
– Или ты куда-то опаздываешь? Мы ведь все равно не знаем, в котором часу прибывает твоя мама.
Она права. Да мы вообще не в курсе, сколько сейчас времени: Лиля тоже не пользуется мобильным телефоном, и наручных часов не носим ни я, ни она. Но от этого мое волнение только усиливается.
– Вот именно! – отвечаю я пылко и снова прибавляю скорости, тяну Лилю вперед. – Она, может, уже давно сидит на вокзале, ждет, а мы все не идем!
Но мамы нет. И я сама сажусь на скамейку, согретую