Едва дитя отстало от люльки, как он принялся брать его с собою, с малолетства приучая к коню и оружию. Хлопчик ещё и тетивы не мог натянуть, а уже часами стоял с вытянутою рукою, держа палку, которая со временем становилась всё тяжелее.
Наука сгодилась нежданно скоро, ибо детство Шама́я оказалось коротким, как засапожный нож, и оборвалось в тот злокозненный день, когда хутор их был побит татарами, а сам он, успев взять стрелою своего первого человека, попал в неволю.
Казалось, судьба его была, переменив веру, сделаться жестоким наемником без роду и племени и воевать, с кем султан прикажет, хотя бы и со своим народом. Но не тут-то было. В янычары он не попал после того, как прокусил руку ходже – наставнику, приставленному к детям для первоначального магометанского обучения.
Диковатого степового волчонка перепродавали несколько раз, и нигде хозяева не могли найти ему должного применения. Строптивец отказывался принимать веру Магомета, портил и ломал всё, что попадало в его руки, и несколько раз пытался бежать. Били его нещадно, но наука не шла впрок. Спасся он вместе с запорожским есаулом Корсако́м, с которым судьба свела его в неволе, но дал себе зарок возвратиться и вернуть магометанам долги сторицей.
Едва отрастив чуприну, молодой козак, исполняя клятву, так сильно обозначил своё присутствие в тех краях, где когда-то был рабом, что вскоре по всей окружности Чёрного моря не осталось поселения, которое не почувствовало бы его посещения. В какие-то несколько лет он сделался непременным участником любой экспедиции, опустошавшей берега Крыма, Малой Азии и Румелии. Как только Шама́й слышал что где-то собираются воевать врагов христианства, тот час он был там. Чёрным морем неспокойный запорожец не ограничился и, соединившись в устье Волги с донскими и яицкими казаками, побывал на морях Хвалынскоем и Рыбном; а через Круглое и Белое моря выбирался в Средиземноморье и даже, по слухам, достигал Белой Аравии.
Многие его товарищи за широкую козацкую гульбу украсили стены султанского дворца в Истанбуле своими засоленными головами. Пленников частью обращали в галерных рабов, частью казнили. Козаков давили слонами, разрывали галерами на части, закапывали живьём и сжигали в чайках, а султан, развлекаясь, стрелял по ним из лука. Шама́й же, как заговорённый, всегда возвращался на Сечь невредимый и с добычею, но, едва возвратившись, тотчас искал нового похода.
Не удивительно, что низовое братство, страшно суеверное и весьма чувствительное к славе и добыче, скоро обратило внимание на удачливого козака и подняло его на атаманство, ибо на Сечи, никогда не испытывавшей недостачи в отчаянных удальцах, умели ценить трезвомыслящих самородков, способных стройно повести в бой все тридцать восемь куреней.
…Началось