– Сейчас, детка, коктейль возьму. – Иво попросил бармена что-то «повторить». – А тебе, патлатый, приходится скучать в одиночестве? – бугай, похоже, хотел отыграться за непонятую шутку.
– Да нет, очень даже клюют, только их парням я почему-то не нравлюсь.
– Ты у меня договоришься, – пригрозил Иво, видимо так и не придумав остроумный или хотя бы содержательный ответ.
– Надеюсь не с тобой. – вернул ему дерзость Тэс, но, к счастью, собеседник намека не понял и удалился, наградив на прощание конкурента угрожающим взглядом и вооружившись еще одной порцией чего-то ледяного и газированного, с кусочками лайма.
«Детка» – это же надо! И как она терпит этого придурка» – вернулся к своим безрадостным размышлениям Тесей. Он никогда не понимал, почему девчонки ведутся на эту вульгарщину из 90-х. Такому дурацкому слову место разве что во фразе: «Эй детка, прыгай в мою «Импалу», рванем по 66-ой прямо в Лос-Анжелес!» – хотя бы звучит органично.
А «сейчас, детка, коктейль возьму» – это только отец может сказать трехлетней дочке, отправляясь к стойке кафе за молочным шейком, хотя шестилетка бы уже обиделась, это точно. Настя вон давно никому таких вольностей как «детка» не позволяет. Вообще предпочитает, чтобы незнакомые люди обращались к ней на Вы, и никаких «милая девочка», «малышка», «солнышко».
– Солнышко, а точнее солнце – это единственная звезда Солнечной системы, обеспечивающая жизнь на планете Земля, где мы с Вами имеем честь проживать, меня же зовут Анастасия. – после таких заявлений от маленькой девочки взрослые обычно впадали в продолжительный ступор и старались вообще никак её более не называть.
Что ж, теперь и этот Иво знает о его пресловутом полном имени и никакие просьбы называть его просто Тэсом уже явно не помогут, будет постоянно подкалывать.
– Я думаю, вы обратили внимание на это удивительное слово «винноцветное». Можно подумать, что в ту далекую эпоху даже цвета виделись людям другими. Что если гомеровское море – это и море времени, окрашенное кровью павших в древних битвах героев? – Не унималась их гид.
Эта вечно одухотворенная, вдохновленная и накрепко припечатанная руинами афинского Акрополя к векам давно минувшим грекофилка казалась Тесею какой-то нарочитой, чрезмерной. Все её эмоции будто выплескивались через край: рассказывая о событиях тысячелетней давности она заламывала руки, теребила внушительных размеров кулон в форме совы, краснела, бледнела и даже в нужных местах пускала слезу, чудом не смывая макияж с щедро подведенных черным глаз.
Да, и звали её Афиной, ни больше ни меньше. Хотя, может, у нее тоже была мама-античница, не озаботившаяся