Иван Павлович не верил своим ушам.
– Ты.. Ты.. Да только попробуй.. Откуда.. Я убью тебя, понял? – угрожающе навис он над Лёхой, но тот только расхохотался.
– Убийца! Ха! Ты сам попробуй хотя бы до лета протяни. Это ж не у меня тромб в ноге. И не у меня он может оторваться в любую секунду, чтобы потом притормозить в лёгочной артерии, – Лёха запрокинул голову и захохотал ещё громче.
– Замолчи! Замолчи, сейчас же! Откуда ты всё знаешь? Что тебе надо? Денег тебе дать? – Иван Павлович перепугался по-настоящему.
– В жопу себе их засунь, – холодно выронил Лёха, резко перестав смеяться, – Поглубже. А лучше потрать побыстрее. Успей до лета, помнишь? Тромбу деньги не предлагай. Он не возьмёт, – снова расхохотался Лёха, а потом неожиданно приблизил избитое лицо с немигающими глазами к Ивану Павловичу и тихо-тихо выдохнул: – Не прощаюсь с Вами.
Иван Павлович прикрыл рот рукой, всхлипнул и попятился к двери.
– Всего хорошего, не прощаюсь, Иван Павлович, – повторил Лёха и снова захохотал. Он начал кружить по комнате, и что-то громко кричать. Метался от стены к стене, выл, а потом вдруг резко остановился.
«Это что опять было? – у Лёхи мелко-мелко затряслась челюсть, – Кто приходил, что случилось, что со мной?». Он медленно подошёл к столу, и, не зная, что делать, взял колбасу, оставленную Виктором и Дашей, откусил кусок и стал меланхолично жевать. В дверь поскрёб Костик.
– Вернулся, бродяга? Иди, колбаской угощу, – впустил кота в дом Лёха, рукой оторвал ещё кусок и протянул Костику. Но тот почему-то отпрыгнул и вжался в угол.
– Костик, да ты что, брат, кс-кс, иди сюда! Когда ещё сырокопчёной поедим? – но кот зашипел и начал утробно подвывать. Лёха присел перед ним и протянул руку с колбасой к кошачьей морде. И тут произошло невероятное: Костик подпрыгнул и вцепился когтями в Лёхино лицо. И Лёху снова замутило. Схватив кота за загривок, он с остервенением, не обращая внимания на то, что когти оставляли глубокие борозды на щеках и лбу, отдёрнул его, размахнулся и метнул в стену с такой силой, что облаком взметнулась побелка. Внутри Костика что-то громко хрустнуло, он закричал почти по-человечески, боком побежал по комнате, а когда упёрся в печку, упал и начал крутиться на месте. Лёха выскочил за дверь, наощупь ухватил топор, который всегда держал в коридорчике, вернулся и начал крушить убогую мебель в доме. Разбил бабкины иконы, кровать, окна, искромсал табуреты. Щепки, пыль, стёкла – облако мусора окутало Лёху, но и этого ему показалось мало.
Скинув ботинки, он сел на пол и, страшно рыча, закатал штанину. Примерился лезвием топора к щуплой бледной голени с редкими волосами, глубоко вдохнул и рубанул, что было сил. Визжа и смеясь