– Эбби, держи себя в руках. Тебе совсем не нужна эта еда, – приговаривала она, убежденно качая головой. – Ты ведь знаешь, чья это яхта. У тебя нет в этом абсолютно никаких сомнений, верно? Значит, сложив два и два, ты можешь безошибочно заключить, кто именно приготовил всю эту еду. И именно поэтому совсем не хочешь её пробовать. Она не вызывает у тебя ни малейшего желания… а её запах такой… такой… – она вымученно застонала и прислонилась к стене, – …божественный…
Она обещала себе держаться. Обещала, что больше никогда и ни за что не примет от Него помощи, хотя и понимала, что давно превысила допустимую норму. И нарушила собственные обещания.
Желудок заурчал, вступив в сговор с подсознанием. На этот раз ни тот, ни другой не оставили ей совершенно никаких шансов на то, чтобы гордо устоять перед соблазном. Сейчас, следуя всем законам логики, ей стоило бы думать совершенно о другом. Например, проснувшись на незнакомой яхте, первое, что ей следовало бы узнать: кто ею управляет. Несмотря на все её весьма объективные предположения, мысль о том, что её могли похитить, тоже имела место быть. Безумно? Да, безусловно. Но она всё равно оставила этот вариант при себе. Второе, и, наверное, самое главное, что ей следовало бы выяснить: куда направляется эта посудина. Важные вопросы, не так ли? Но вот только для неё они сейчас не были в приоритете. Единственное, что заполняло все её мысли – это неконтролируемый, первобытный голод. Возможно, если она съест только один маленький кусочек этого фантастического мяса, то сможет вернуть себе самообладание. К тому же, отсутствие всего одного кусочка Он даже и не заметит. А, если не заметит, то и не поймет, что она проявила слабость.
Неосознанно закусив губу, Эбби огляделась и прислушалась. Вокруг стояла давящая, но спасительная тишина. Бесшумно подойдя к столику, она отыскала в ящике алюминиевую вилку и, насадив на неё ароматный кусочек говядины, невольно вдохнула его пьянящий аромат.
Всего один. Он ничего не узнает.
***
Дарен проверил показатели на спидометрах и надавил на рычаг, постепенно увеличивая ход. Он чувствовал себя комфортно в любой стихии: и на земле, и в воздухе, и в воде, но, лишь рассекая океанские волны, и врезаясь в них на полной скорости, ощущал это ни с чем не сравнимое, безграничное чувство свободы. Дернув штурвал, он резко развернул судно, заставляя его подпрыгнуть на образовавшихся «кочках». Брызги воды попали на волосы и одежду, и это заставило Дарена невольно улыбнуться. Пролетая через водяные препятствия, он гнал судно со скоростью почти 70 узлов1, но оно всё равно двигалось ровно и плавно, словно знало, что везет самый бесценный груз на Земле. Простая, но в то же время роскошная. Обыкновенная, но вместе с тем исключительная. Единственная из миллиона самых непохожих достойная носить Её имя.
Проведя