Свои как чужие. Елена Лопатина-Кибис

живите, скажите спасибо, что вас на улице со всеми вашими вещами не оставили. У нас в селе сейчас возникли непредвиденные проблемы с жильём. Вы даже представить себе не можете, столько людей к нам в последнее время ссылают, – покачал головой Иван Васильевич и добродушно им улыбнулся. – Но мы всем рады, у нас люди дружные живут, никому в помощи не откажут. Вам ещё повезло, что изба свободная стоит, она только вчера освободилась, так как бывшие хозяева переехали в другой колхоз, а избу свою забросили. Других приезжих мы подселяем в разные семьи или в огромный барак-сарай, где проживают в ней сразу несколько семей. Радуйтесь, что ещё ваших сыновей и мужа не мобилизовали в трудоармию, уж там-то положение намного тяжелее нашего будет.

      – Я не буду жить с ними, что хотите со мной то и делайте. Не буду и всё! – Евдокия была чрезвычайно раздосадована, на её лбу от возмущения выступила капелька пота.

      – Думайте сами, нелюдимые вы все какие-то. У нас наоборот приезжие просят поселить своих близких вместе, чтоб им легче было освоиться на новых землях. Но у меня нет столько свободного времени на вас затрачивать, мне и других переселенцев нужно расселять, – председатель незамедлительно удалился, приведя их к новому пристанищу. Иван Васильевич не желал разбираться с чужими семейными неурядицами, тем более своим несдержанным поведением они вызывали в нём далеко не лучшие ассоциации и неприятные эмоции.

      Семья Шумейко, подойдя ближе к своему пристанищу, испытала невероятно сильное психическое потрясение, увидав перед собой деревянную избу покрытую берестой и дёрном. Она была очень низкая, будто вросла в землю. Даже окон практически не было, лишь одно очень маленькое отверстие, не более, сорока сантиметров в ширину и длину, которое закрывалось деревянной дощечкой и служило для проветривания избы. Крыша их нового дома была покрыта сеном, а внутри печь топилась по-чёрному и чтоб тепло не выходило на улицу была без дымовой трубы.

      – Я не верю своим собственным глазам. Это какой-то кошмар, я здесь точно жить не буду. Не пойму – это злая шутка, мы точно должны тут жить? У нас свиньи в сараях в лучших апартаментах спали, – раскричалась Евдокия. – Даже пол из глины, какой кошмар. Где мы все поместимся, за что нам такое испытание? Понятно, почему бывшие жильцы бросили эту халабуду и переехали в другой колхоз. Наших родителей можно было и в бараке разместить, уже с первой минуты в нас въелся председатель совхоза, мог нам и подсобить, не убыло б с него.

      – Ничего переживём, зато все живы и здоровы. Ты до замужества так и жила с нами, вновь привыкай. А то нашлась тут барыня и что за глупости нас в барак с отцом отправлять. Что люди о нас подумают? Ты на всю округу снова нас прославить хочешь? Мы уже старые, нам забота нужна, мы тебя породили, ты теперь нам с отцом обязана, – дерзко ответила своей дочери Христина Никифоровна

      – Я не хочу в этой полуразваленной избе находиться, да ещё