– Я тоже не панимаю, – встрял в разговор ребят худенький, но жилистый азиат, сидевший рядом с девушкой с пакетом. Ловкими пальцами паренёк навязывал узлы из обычной бельевой верёвки. – Я – тоже гыруппа одын-одын, конный сыпорт, и ошень любулю Ринат Дасев, а мене надо сыдавать ыксамен по опп.
– Чего? – конькобежец замер в полушаге.
Вся очередь посмотрела на парня с верёвкой.
– Опп – опышая пизическая падгатовка: от лавочка обжиматься, пресс качать, палка далеко бросить, бегать многа, – крупные белые зубы обнажились в улыбке на его луноподобном матовом лице.
– А-а, – выдохнул Малкумов, – так бы и говорил: легкая атлетика, – про остальное он плохо понял. Азиат опять улыбнулся:
– А я так и говорю – опп, – губы, очерченные контуром, казались на фоне кожи бледными, едва розовыми и зависшими в благодушной улыбке. Кавказец подошёл совсем близко к азиату. Глаза его искрились:
– Слушай, а лошади твоей чэво сдавать?
Паренёк из Азии сморщился и заморгал, зачем-то показывая накрученные узлы верёвки. Юлик громко засмеялся:
– Стипль чез! – Теперь очередь оглянулась на конькобежца. Он, пробуя рельеф макета на твёрдость, постучал по нему костяшкой указательного пальца и пояснил. – Бег с барьерами.
Очередь выдохнула, Малкумов кивнул, азиатский паренёк опять сморщился:
– Какими бариерами? Зашем бариерами? Мой кон во Прунзе остался.
– Где? – все снова вытянули лица и напрягли слух.
– Во Пырунзе. Город мой. Столица Кыргызии. Панимаешь?
– А-а, во Фрунзе. Ясно, – конькобежец весело улыбнулся и пригладил тонкие усики поочерёдно, – далековато живёшь, – заключил он, хотя знал, что в Малаховку поступают школьники из разных уголков страны. Азиат дважды выдохнул: где теперь его дом, и что думает «конкобежес» о его Родине? Хотя, все республики в стране имели одинаковый статус – советских социалистических, отношение к прибалтийским, например, было почему-то не совсем таким же, как к азиатским. Словно, последние были второсортными. И люди там жили, соответственно, другие. Во всяком случае, такое предубеждение нередко проскальзывало у жителей западных и центральных республик. Дремучее предубеждение. Потому как, тот, кто хоть раз побывал в Азии или на Кавказе, непременно влюблялся в народ, кухню, и культуру этих мест. СССР был таким огромным и многоликим, что катайся по стране – не перекатаешься, и всегда останется, что посмотреть. И зоны разные – от вечной мерзлоты на Крайнем Севере, до субтропиков у Чёрного моря, и рельефы – на любой вкус: от пустынь Таджикистана и Узбекистана, до высоких гор Тянь-Шаня или Заилийского Алатау. А уж про различные климатические условия и говорить нечего. Хочешь настоящую жару, до плюс пятидесяти, – поезжай