Девушка склонила голову в грустном молчании. Так и стояли они вдвоём на колокольне собора, наблюдая, как Скрипач на крыше ведёт начало своей новой партии.
Под его музыку город оживал новыми красками.
Там, где некогда стоял пьедестал Ники-спасительницы, теперь высился фонтан лиловых вод. В воздухе кружили сизые светлячки и чёрные мотыльки, а над горизонтом возвышалась горная гряда, откуда взирал монолит великого замка, что является в мир лишь во снах. Уличные лампы обернулись фонарями, и пламя в них дрожало в ожидании охотников, что в своей жажде света однажды разобьют их, напуская на призрачный город ещё большую тьму. Ходил и кланялся одинокий Скрипач высоткам-надгробиям, в чьих стенах заблудшие души ждут своего часа, когда придёт тот, кто призовёт их с собой, наречёт им имена и даст право жить. Живой Город застыл в ожидании своего властителя, что займёт Тронный зал на часовой башне и спросит всякого гостя о том, кто же есть люди – жалкая кипа костей и несбывшихся надежд, или пастухи, что стерегут свои души от волчьей бездны внутри себя.
Скрипач играл, играл, беспрестанно, и с каждым высеченным, выстраданным звуком рождался новый образ, готовый занять своё место на спектакле мертвецов.
Полная луна сияла как никогда ярко, а небо полнилось тихим плачем ветхой скрипки. Дождь, сотканный нитями звуков, кропил землю алыми красками, орошая древесную листву, омывая стены домов.
– Вы ведь тоже его слышите? – наконец нарушила молчание женщина в алых одеждах. – Интересно, что сейчас у него на душе. Наверное, в предвкушении скорого свидания с родным краем. Как вы думаете, дорогая?
Женщина в робе покачала головой.
– Мы обе прекрасно знаем, к чему это приведёт, моя Принцесса. Разве вам мало ваших картин, собственных видений и снов?
Та улыбнулась и легко вздохнула, повернулась к своей подруге лицом, внимательно заглянула в её глубокие карие глаза.
– Ах, Францисса, разве вы ещё не поняли? Весь город совсем скоро станет моим полотном. И вы – именно вы поможете мне в этом. Вы так грустны, Сестра. Отчего? – Она коснулась её ладони. – Пройдёмте же вверх, откуда лучше видно.
Сестра Францисса одёрнула руку, опустила взгляд, невольно вспомнив их первую встречу.
После службы эта женщина нашла её и пригласила к себе с просьбой позволить написать портрет. Францисса не видела в том беды и согласилась. По своей наивности она тогда не думала о том, что на дворе уже поздняя ночь, и что случайно встреченная прихожанка может питать какие-либо иные намерения. Не предала она так же внимания и своему внутреннему беспокойству, и тому, что в её сознание закрадываются совершенно новые, смешанные чувства.
Терпкое вино