Он не терял надежды, а продолжал нырять, не боясь запутаться в водорослях, обшаривая дно, как профессиональный ныряльщик за жемчугом. Его дыхание становилось более глубоким, а лёгкие сильнее. Хватаясь за коряги, он с азартом тянул, но, видя не нужность находки, психуя бросал, и отчаянно вновь нырял, чтоб добиться результата вопреки всему приходящему на ум разочарованию.
Но спустя ещё месяц, Эльдар, казалось, как обычно ухватился за корягу. Молниеносно мысль о ненужной находке перестала быть. Страх нахлынул ещё под водой, а лёгкие сжались так, точно превратились в тяжёлый камень, и держали на дне. Когда он понял что это лишь вросшая в ил кость, борясь со страхом, упираясь ногами в дно, наконец, вырвал. Жадно хватая воздух, Эльдар выплыл на берег, и обессиленный упал на спину, провалявшись с полчаса.
В руке была вожделенная добыча. А в груди драгоценное дыхание, которое он не собирался останавливать до тех пор, пока оно не выйдет из него естественно.
Эльдар потратил ещё месяц на то, чтоб найти прочие останки. Было трудно и уже холодно. Одолевала судорога. Все мышцы, которые она сводила, обколоты были булавкой, отчего начались заражения. Последние кости (кое-что из ступней и кистей) так и остались покоиться на дне реки. А два месяца прошли в забытье, куда унесла лихорадка.
Всякий раз, возвращаясь домой, Эльдар уклонялся от вопросов. Отец Анны не настаивал на ответе, а безымянный малец и вовсе приставать не думал, лишь косился на бродягу, коим его считал.
– Догулялся… – ворчал мальчишка, но усердно приносил воду, и старательно помогал писателю выходить больного.
Часто Эльдара трясло от жара, а иногда он лежал затаив дыхание, и можно было подумать – скончался. Отец подходил проверить дыхание и пульс – оба признака были настолько слабы, что приходилось тратить на поиски по полчаса, прогоняя худшее.
Но однажды ночью разнеслось по квартире слабое желание:
– Пить…!
Отец Анны не спал, он дремал, и просьбу услышал, а подойдя к больному, обрадовался, – тот пошёл на поправку.
И с каждым днём становилось всё лучше, и Эльдару не терпелось скорее встать на ноги, чтоб отправиться в землянку.
Захоронения делать он никакого не собирался, но назвал останки сестры «первым экспонатом».
«Красота требует жертв…»
(Отбитое достоинство; убитые погоны)
Озарения коллекционера Эльдар дождался.
Кабинет, точно, приобрёл второе дыхание.
«Почему достаточно?» – Не унимался Святик.
Говорить это было бесполезно, все увлеклись чаепитием. Там налили, там похрустели, кто-то чавкнул, кто-то шмыгнул носом… Все заняты, увлечены.
А Святик без особого азарта наполнил чашку чаем, подвинул к себе, и не притрагиваясь, наблюдал за всеми.
Эльдар Романович сражаясь с запотевающими очками всякий раз, как подносил чашку ко рту, наконец, снял и нервно положил их