Глубоко мифологизированное православное сознание стремится угадать в облике президента России черты византийского императора. Византийская симфония государственной и церковной власти видится как свершившийся факт.
Особый – сакральный – статус верховного правителя, получившего чуть ли не божественную санкцию на свое правление, нуждается в новой интерпретации применительно к современному законодательству. Именно честью и достоинством президент России обладает в превосходной степени по отношению ко всем прочим гражданам. Поэтому гражданам для защиты чести и достоинства вполне достаточно ст. 152 Гражданского кодекса, а президенту с той же целью необходим отдельный закон.
При этом православный священнослужитель вообще не видит смысла говорить о каком-либо человеческом достоинстве «пачкунов». «Кто хулит и “полощет” правителя страны, будь то царь, генеральный секретарь или президент, совершает хамов грех», так как «в своих истоках настоящая и реальная власть восходит к власти Отца».
«Язык вражды» православные используют, не только когда обращаются к политическим или общественно-политическим проблемам. Точно так же можно говорить и о межличностных отношениях, имитируя «пастырский подход».
Так поступает переехавший из Киева в Москву священник Андрей Ткачев. В последние годы он стал одним из самых успешных православных авторов, и его книги можно найти в любом православном магазине. Весной прошлого года, выступая перед православной молодежью, он заявил: «Нужно женщину ломать об колено, отбивать ей рога… гнуть ее, тереть ее, запихивать ее в стиральную машину. Делать с ней не знаю что. То есть мужчина должен обломать женщину на сто процентов! Превратить ее в настоящую женщину. Смыть с нее всю эту порнографическую краску, которая на нее нанесена современной цивилизацией»[15].
Что же такое весь этот мрак – часть большой церковной политики или выступления на свой страх и риск?
Конечно, любой церковный чиновник скажет, что все это частная инициатива и к позиции Церкви никакого отношения не имеет. Но это лишь говорит о том, что ни церковная иерархия, ни церковная администрация не контролируют ситуацию.
Эти спикеры решительно и последовательно формируют свою повестку дня, умело балансируя между поддержкой официальной позиции Церкви и своей, гораздо более радикальной, позицией. Вполне возможно, что этим радикализмом они могут привлечь довольно широкий круг сторонников.
Постсекулярное общество, о котором я говорил в начале, – это общество, где религиозные деятели и организации возвращаются в общественную и политическую жизнь. Но готово ли российское общество к такой версии постсекулярного? Вполне возможно, что «недобрые голоса» Православной Церкви приведут к ее новой маргинализации.
Православие в публичном пространстве: война и насилие, герои и святые