– У кого вопросы?
– Все ясно… понятно… – зашипело-затрещало-заухало в динамике. Голоса переплелись, смешались: – Ясно понятно всеМихаил Яковлевич… – распле- лись, шум прекратился.
– Тогда на этом кончаем. Вам, дорогие товарищи… – Зорин повернулся к Кэремясову. Тот согласно кивнул, – желает успехов в вашем труде секретарь райкома Мэндэ Семенович и выражает уверенность, что вы сделаете все возможное…
– И даже невозможное! – крикнул Кэремясов в микрофон. Фраза, пришедшая на язык вдруг, как бы и сама собой, нечаянно, стоила непроизнесенной речи. Был доволен.
– Спасибо выполним неподведем сделаем всевозможное и невозможное!!! – зачавкал эфир.
– До свидания, товарищи! – Зорин надавил кнопку. – Вот и кончили.
Длилась радиоперекличка ровно тридцать пять минут.
10 часов 5 минут
Дела, дела… Как им не быть – были. И выше головы. Но главное – здесь. Уходить и не спешил. Тем более Зорин жестом руки усадил его в кресло.
Усадить усадил, а словно забыл о его присутствии: хмуря брови и шевеля губами, принялся перебирать лежавшие на столе бумаги, бумажки и бумаженции. Вряд ли все это было срочное. Пауза необходима.
В зазоре нуждался и Кэремясов. Вот почему, поглядев с улыбкою на занятия хозяина, он пружинисто выбросил свое тело из кресла и затеял прогулку по кабинету взад-вперед; заодно и рассматривая апартаменты, кои имел возможность изучить множество раз, но сегодня – особым взором.
Притчею во языцех все еще оставалось прежнее великолепие, от которого теперь и следа нет.
А было, видно, на что поглядеть. Было! Вызвать картину непредставимой роскоши Кэремясов, увы, оказался слаб. Вряд ли она напоминала стиль королевских покоев, правда, тоже им не виденных, но, утверждают свидетели, было – хоть стой, хоть падай! Мэндэ Семенович мог судить лишь о размерах, если из одного Зорин выкроил сразу три кабинета. Его – бывшая комната отдыха. Прямо сказать, не маленькая – мини-банкетный зальчик, эдак гостей на двадцать. Может, на том самом месте, где теперь восседал суровый трудяга, раньше-то красовалась себе кушеточка, рядом – столик с фужерчиками да рюмочками. Недурно, а? «Эх Зорин! Эх Михаил Яковлич! От какой красоты отказался!» – шутил про себя Кэремясов, веселил себя, коротая время. А если серьезно, – уважал. Нравился ему этот дядя: такого не купишь! Такого дешевкой не соблазнишь – не клюнет!
«Идет охота на волков, идет охота!» – вдруг ни с того ни с сего вышагал. Удивился – Ну, привязчивый диссидент… Как его?» И опять не вспомнилось. А вот вышагал