Это общество было более всего гордой семьей проповедников и распространителей религии любви, военные трубадуры, которые под знаменами правосудия и правоты боролись против чудовищных злоупотреблений теократического правления, утешали «вдову» – может быть, гностическую церковь, защищали «сынов вдовы» – последователей Манеса – и свергали гигантов и драконов – инквизиторов и церковников. Могучий голос неистового Роланда, проломивший гранитные скалы гор, есть голос так называемой ереси, пробравшейся в Испанию и таким образом предупредившей слова Людовика XIV: «Нет больше Пиренеев». Это может показаться невероятным, а между тем справедливым. Разумеется, я не говорю теперь о рыцарстве феодальных времен, но о том, которое существовало даже прежде XI столетия, которое происходило из недр манихеизма и катаринизма и было вполне враждебно Риму. Но даже в тот период Римско-католическая церковь действовала по принципу, который впоследствии вполне разработали иезуиты, руководить тем, чего не могли уничтожить, и не имея никаких поводов к опасению кроме спиритуализма мистического, платонического или рыцарского. Рим, вместо того чтобы противиться его течению, хитро повернул его в такие каналы, где, вместо того чтобы вредить папству, оно принесло ему бесчисленные выгоды.
Сочинившие роман «Круглый стол» и «Святой Грааль» были хорошо знакомы с галльскими триадами[20], таинствами теологических доктрин бардов и кельтийских мифов. Эти романы имеют свое происхождение в явлениях естественного мира, и Сан-Грааль более ничего, как Ноев ковчег в уменьшенном виде. Из «Завещания любви» Чосера, которое, кажется, было основано на «Утешении философии» Бетиуса, предполагали, что любовь к рыцарству была любовью к женщине в самом высоком, благородном и духовном виде. Но возлюбленной рыцаря в ранний период рыцарства была дева София, или олицетворенная философия. Фразеология, употребляемая в обрядах посвящения, религиозные обеты, принимаемые при этом случае, тонзура, которой подвергались рыцари, со многими другими обстоятельствами, достаточно указывают, что любовь, о которой так постоянно говорится, не имеет никакого отношения к любви земной. Это главное относится к рыцарям, которых можно назвать добровольными рыцарями и хартию которых составляет любопытная книга под заглавием Las siete Partidas[21] Альфонса, короля Кастилии и Леона. Их статуты очень похожи на статуты тамплиеров и госпитальеров, они более всякого другого религиозного ордена обязаны вести