Арно Даниель был непонятен даже для современников; по словам монтодонского монаха, «никто не понимает его песен», а между тем Данте и Петрарка хвалят его более всех провансальских поэтов, называют его великим мастером любви – может быть, это титул сектаторского достоинства – и превозносят его слог, чего они не сделали бы, если бы не были способны разобрать смысл. Пламенные излияния трубадуров всегда обращены к какой-нибудь даме, хотя они не смели называть ее по имени; что Гюго Брюне говорит, применяется ко всем: «Если меня спросят, к кому обращаются мои песнопения, я скрою это в тайне. Я делаю вид, будто это тайна, но это неправда». Возлюбленная, к которой взывают, как Беатриче Данте, была очищенная религия любви, олицетворяемая девой Софией.
Были четыре степени, но «Роман розы» разделяет их на четыре и три, таким образом производя мистическое число семь. Эта поэма описывает замок, окруженный семью стенами, покрытыми эмблематическими фигурами, и кто не мог объяснить их таинственного значения, того не пускали в замок. Трубадуры также имели свои тайные знаки, по которым узнавали друг друга, и предполагают, что менестрели так названы потому, что они были исполнителями (ministers) тайного богослужения.
Я уже говорил о них; от них, вероятно, происходят приемные ложи, рыцари и нимфы розы (272–277). Декреты, произносимые там с педантическими приемами, если их буквально перетолковать, покажутся легкомысленными или безнравственными и поэтому несовместимыми с нравственностью и обычаями альбигойцев, которые были чисты и суровы. Следовательно, суды любви могли скрывать более суровые предметы, чем решение вопросов чисто любовных, и достойно примечания, что эти суды, так же как и порода трубадуров, исчезли с уничтожением альбигойцев мечом Монфора и кострами инквизиции.
Утешение
Италия, хотя подстерегаемая Римом, даже именно потому, что была подстерегаема, поддерживала новые доктрины. Милан был одним из самых деятельных очагов катаров. В 1116 г. в этом городе было больше еретиков, чем католиков. В 1150 г. катары были во Флоренции, и особенно женщины чрезвычайно энергично распространяли учение секты, которая сделалась так сильна, что произвела в городе революцию в пользу гибеллинов. В Орвието катаризм преобладал в 1125 г. и был преследуем в 1163 г.; преследования были всего свирепее в Вероне, Ферраре, Модене и пр. В 1224 г. большое число этих сектаторов встречалось в Калабрии и Неаполе, и даже Рим был наполнен ими. Но Ломбардия и Тоскана всегда были центром этого возмущения.
Но мы имеем весьма скудные понятия об этой секте, потому что, наоборот, против других еретических обществ она старалась скрывать свои действия. Она имела большое сходство с манихеизмом и догматами альбигойцев, подобно последним скрывая свои доктрины не только от света, но даже