– Ох, Мария, Мария, не знаю, что и делать? Надобно бы убрать подальше от Москвы сторонников самозванца, особенно тех, кто бы хотел занять мое место на престоле. Да вот еще забота: казна пуста. Гришка Отрепьев все опустошил, даже корону и скипетр с печатью куда-то дели, видно, украли проходимцы.
– Что ты удаляешь неугодных от престола, это вроде бы и правильно, но вдруг они там смуту затеют? Вот, Шаховского куда услал? – перебив царя, сказала Мария.
– Воеводой – в Путивль, – в недоумении поглядев на царицу, ответил государь и осекся, даже побелел лицом.
– Вот то-то и оно, Василий Иванович, думать надо, что делаешь. Там же осиное гнездо смутьянов! Гришка оттуда начинал, а Шаховской ему был верным, как никто другой. Теперь жди, царь, бунта в Путивле, – прозорливо заметила молодая жена, – ты бы лучше к себе побольше преданных людей приближал: таких как Скопин-Шуйский. Он молод, красив, умен и родственник тебе. Вернее человека не найдешь.
От этих слов Василия как ножом резануло по сердцу. Он уж давно заметил, что его молодая жена засматривается на племянника Скопина, хотя она вроде бы поводов для ревности царю не подавала. Был с Марией и с ним предупредительным и вежливым. Ревнивый старик стиснул зубы, сменился в лице, нахмурил брови, с раздражением в голосе сказал:
– Давай-ка, женушка, иди спать, нечего тебе соваться в мужские дела, а особенно в государственные!
Мария с обидой поджала губки, встала и направилась к выходу.
– Немедля пошли ко мне спальника Игнатия, – уже спокойно попросил царь.
– Хорошо, государь, – ответила молодая жена, в сердцах хлопнув дверью.
Вскоре в спальню к Шуйскому явился Игнатий, с заспанным и недовольным лицом, спросил:
– Что изволите, государь?
Василий протянул в руки Игнатию грамоту со словами:
– Немедленно шли гонца с этой грамотой к воеводе Шаховскому в Путивль, пусть князь срочно возвращается в Москву.
После ухода спальника Василий Иванович долго не мог успокоиться. Он совершенно потерял душевное равновесие, в голову даже не шли мысли о государственных делах. Ревнивый старик не мог выносить, когда его жена говорила о Михаиле Скопине-Шуйском, когда хвалила его и восхищалась его делами, богатырской красотой. Царь часто размышлял о своем племяннике Михаиле. В пятнадцать лет он находился уже на государевой службе в должности жильца при царе Борисе Годунове. Отличался спокойным тихим нравом, не лез в придворные интриги. Его больше привлекало чтение книг о военных подвигах полководцев. Придя к власти, Лжедмитрий сразу же заметил видного юношу с большими, светящимися умом глазами. Вскоре Михаил получил боярский чин и специальную для него должность великого мечника. На торжественных приемах Скопин должен был стоять у царского трона с обнаженным государевым мечом. А когда к власти пришел Василий Шуйский, стал служить