Таня покраснела. Николай не сводил с нее глаз.
Она открыла крышечку горшочка, переложила часть содержимого в тарелку, понюхала, попробовала и радостно заявила:
– Мясо с грибочками. Обожаю!
Она ела с аппетитом, очень вкусно, изредка поглядывая на Николая.
– А почему Вы… – Таня кивнула на неначатый горшочек.
Николай пожал плечами.
Таня вдруг весело сказала:
– А я про Вас все знаю. Дядя Сема, как только приезжает в гости, сначала играет с папой в шахматы, а потом рассказывает, какой Вы умный и благородный!
Таня опять покраснела.
Николай сразу вспомнил, кто такой «дядя Сема».
– Ну и Семен Семенович, старый сплетник!
Таня испугалась.
– Что Вы. Он Вами очень гордится, он Вас любит, как родного сына. Ведь своих детей у него нет, только приемная дочь. Это после войны они с женой взяли девочку, кажется, племянницу жены дяди Семы, она хорошая, но не своя, – и почему-то добавила, – а я хочу своих детей.
Оба долго молчали.
Официант принес мороженое, шарики пломбира, политые шоколадом, с орешками и печеньем. И маленькие чашечки черного кофе.
Приход и уход любви, как приход и уход весны, лета, осени, зимы можно объяснить теоретически и подтвердить научными фактами, но нельзя ускорить или остановить. Это происходит неожиданно, как снег на голову, – неизбежно и неотвратимо – как гроза в июле.
В девять часов вечера Таня была дома.
Петр Данилович пришел домой где-то в половине восьмого. Марианна Гавриловна услужливо сняла с его мощной фигуры тяжелую генеральскую шинель, аккуратно положила огромную, с красным верхом, каракулевую папаху на столик в прихожей и ласково пролепетала:
– Петенька, ужин уже готов.
Петр Данилович Задрыга прошел в «залу», встал в центре комнаты, поднял голову и стал внимательно изучать огромную чешскую хрустальную люстру. Она сверкала множеством граней. Между хрустальными лепесточками свисали грозди зеленого и бордового стеклянного винограда. Как старый оперативник, Петр Данилович почувствовал, что дома произошло что-то неладное. Слишком ласковой была Марианна, и слишком тихо было в квартире.
Петр Данилович громко спросил:
– А где Таня?
Марианна Гавриловна вышла из кухни. В руках у нее было небольшое резное хрустальное блюдо, на котором веером лежали тонкие ломтики лимона.
Марианна Гавриловна переспросила:
– О чем ты, Петенька, спрашиваешь?
Петр Данилович зарычал:
– Где Таня?
Марианна Гавриловна побледнела и, заикаясь, ответила:
– Таня, а Таня, Таня (она сделала большую паузу) уехала ужинать в ресторан.
Петр Данилович удивился:
– А что, дома есть нечего?
Через мгновение он еще громче зарычал:
– В какой р е с т о р а н, с кем она уехала?
Марианна Гавриловна, крепко держа в руках блюдо