На сцене какая-то заминка. Отсюда, с дальних рядов, неясно, что происходит, но видно, что тот странный мужчина в маске пытается взять слово. Что бы он ни сказал, но ему удается это сделать, и Михаил Константинович, так и не успев ничего вымолвить, отходит в сторону. А незнакомец, без смущения, без волнений, оглядывает присутствующих так, словно они только и собрались для того, чтобы его выслушать. Он долго молчит, но и зал не спешит прервать это молчание. Что-то в нем привлекает внимание, что-то заставляет ждать, когда он заговорит. Наверное, все дело в его нелепом виде, в этой маске, закрывающей нижнюю часть лица, в шляпе и очках, которые не позволяют видеть его глаз, лба, бровей, в плаще и перчатках, которые сейчас как никогда не по сезону.
– Оглянитесь. – Начинает мужчина в плаще. – Все вы здесь по одной причине.
Все прислушиваются. Ведь и правда любопытно, что может рассказать этот странный человек.
– Вы здесь потому, что мир, как сказала эта девочка, так себе местечко. – Продолжает он медленно говорить тяжелым голосом. – И вам так тяжело в нем жить. Кто-то из вас алкаш, кто-то наркоман, но беда у вас общая, поэтому вы здесь.
Еще никто не решается ничего сказать, все так сосредоточенны на речи незнакомца, что его легко расслышать даже с задних рядов, хотя мужчина и говорит негромко.
– Все вы здесь потому, что думаете, будто мир вам чем-то обязан.
И в это мгновение люди уже начинают понимать, как им кажется, что происходит. Кто-то недовольно откидывается на спинку стула, а рядом кто-то другой презрительно фыркает. Но еще достаточно тихо.
– И поэтому, вам не хватает сил, чтобы что-то изменить в своей жизни.
Постепенно люди начинают негодовать. Поднимается шум, мужчина еще говорит, но его слышно все хуже.
– Все вы думаете… самом деле, просто безвольные… знаю, что… помочь…
Кто-то даже уже начинает кричать на выступающего, кто-то призывает гнать его со сцены. Но тут мужчина делает шаг вперед, снимает шляпу, очки и маску и все затихают.
Такое ужасное лицо невозможно просто вообразить. Если бы ты не видел его собственными глазами, то никогда бы не подумал, что такое может быть. На нем нет ни единого живого места. Одни только глаза. Вокруг них – куски мяса, будто налепленные ленивым скульптором на готовую форму, но не отшлифованные, скомканные. Кажется, что по его лицу промчался трактор, никак иначе не удается объяснить эту страшную физиономию.
Мужчина неспешно снимает перчатки, скидывает плащ и последние, кто еще позволял себе выкрикивать что-то в его адрес, умолкают. Его лицо, оно будто личико младенца, по сравнению с остальным