После поездки в Армению я задумал побывать на острове Сахалин. Туда надо было лететь на самолёте, но тогда это стоило не очень дорого. Летел через всю страну, видел замёрзший Татарский пролив. Прилетел в Южно-Сахалинск. Пришёл сначала в отдел социального обеспечения и спрашиваю: где тут дома-интернаты, чтобы мне поработать, сделать два-три рисунка инвалидов войны? – Они говорят: вот один есть в Южно-Сахалинске, а другой на севере, в Ногликах. Куда вы хотите сначала? – Я отвечаю: сначала, наверно, в Ноглики, потому что у меня ещё свежие силы, я пока не устал. – Хорошо, поезжайте туда.
А туда ходил поезд. Он долго-долго шёл среди тайги сахалинской и заснеженных сопок. Наконец приехал я в Ноглики, спросил, где дом-интернат. Мне показали. А я привык, что в Армении ко мне уважительно относились, что там какое-то первозданное христианство и никто чужого не возьмёт, – и я думал, что и тут так же. Скинул рюкзак, положил его на снег и пошёл с одним планшетом (думаю – зачем надрываться, отнесу сначала планшет, а потом вернусь за рюкзаком). Пришёл в бухгалтерию, обсуждаем. Они повели, показывают… вот здесь будете жить, в столовой вас накормят. – Я говорю: ну хорошо, сейчас принесу рюкзак и поднимусь в комнату.
Возвращаюсь – рюкзака нет. А там какие-то ребята неподалёку, я спрашиваю: а где мой рюкзак, я тут оставлял? – А вон, говорят, его в ларёк мужик понёс, вытаскивает уже что-то из него в обмен на водку. – Как вытаскивает?! Это же мой рюкзак! – А он нам сказал, что это его рюкзак. Боже мой! Что же это такое?! Я побежал, смотрю – а там уже действительно открыт мой рюкзак, мужик что-то оттуда вытаскивает и суёт в этот ларёк, меняет на водку. (Это были нивхи, местное население.) Я хватаю свой рюкзак, а он его держит, не отдаёт. Я тяну рюкзак к себе, а он к себе дёргает – это, говорит, мой рюкзак! Мой рюкзак! – Я так разозлился, кричу: я тебе сейчас покажу твой рюкзак! В общем, вырвал у него этот рюкзак. А он за него всё равно цепляется, что-то ворчит.
Я думаю – ну и народ тут. Пошёл опять в дом-интернат, зашёл в свою комнату (которую мне отвели). Потом попросил ключ, мне дали. Вскоре меня позвали кушать. И вдруг я вижу, что за моим же столом сидит женщина без обеих рук и пытается есть рыбу. Я спрашиваю: как вас звать? – Она отвечает: Полина. – Я говорю: Полина, а почему вы так сами… – Ну а кто же мне поможет, говорит, вот я сама. И она ртом берёт эту навагу, крутит, вертит по столу – кусочек откусит, проглотит и опять эту рыбу ртом как-то теребит. Я спрашиваю: Полина, будете мне позировать? Я вас хочу нарисовать. – Да, говорит, приходите ко мне в комнату.
Книга о любви
И вот она села – к одной культе у неё прикреплена ложка, на другую руку она опёрлась и задумалась. Перед ней на столе стоит тарелка. Я спрашиваю: Полина, а ты читаешь что-нибудь? – Да, говорит, читаю, вижу хорошо. – А что ты читаешь? – Ну, разные книги читаю, нравится читать книги о любви. И я тогда положил на