Как только войска переправились через Дунай, возникла проблема – жара. В суконных мундирах и шароварах было нестерпимо душно. Их тихо свернули в ранцы. Офицеры надели полотняные кители, солдаты ходили запросто – в рубахах. На головы нахлобучили чехлы от головных уборов и назатыльники, а вместо сапог натягивали опанки, разновидность балканской обуви. Начальство на эти нарушения закрыло глаза, так как само страдало от жары.
Война, понятно, затянулась. За осенью пришла зима, а наша армия все еще не могла взять Плевну, да и заветный Царьград был где-то далеко, за балканскими хребтами. Теплых вещей катастрофически не хватало. От обморожения и верной гибели спасали смекалка и деньги. Офицеры шили себе толстые наушники из отрезанных концов башлыка, а рукавицы – из турецких килимов и балканских ковров. Обувь придумывали из всего, что было под рукой: скажем, наворачивали куски сукна, шерстяные платки, воловью кожу и стягивали все это жгутами. Некрасиво, конечно, но удобно, а главное – тепло.
Вместо походных шаровар офицеры надели купленные у местного населения войлочные штаны, широкие в шагу: в них было легче лазать по горам. Некоторые хитрые счастливчики обзавелись кожаными пальто и шведскими куртками, которые в небольших количествах получали из отрядов Красного Креста. Именно тогда, зимой 1877/1878 года, в России началась мода на военные кожаные куртки.
Генерал-лейтенант Михаил Дмитриевич Скобелев. Его роскошные бакенбарды имитировали тогда многие русские щеголи
Ателье «Abdullah Freres», Константинополь, весна 1878 года. Коллекция О. А. Хорошиловой
Отличным средством спастись от холода стала борода. Кажется, на Балканах не было ни одного, кто бы не отрастил густые бакенбарды или бороду лопатой. После окончания войны офицеры и генералы не спешили их сбривать, хотя обильные заросли противоречили уставу. Для многих борода стала знаком участия в боях, и ее носили с гордостью.
Среди тех, кто воевал на Балканах, были истинные щеголи. Молодой генерал Михаил Скобелев, раздушенный картавый франт, всерьез думал над тем, в чем покорить горные хребты. «Он заказал себе для перехода через Балканы какой-то необыкновенной длины и теплоты сюртук на черном бараньем меху»[200], – посмеивался Василий Верещагин. Он же подметил и другую модную слабость полководца – любовь к парфюмам. Художник вспоминал: «Когда, снова возвращаясь на Дунай, я зашел к матери Михаила Дмитриевича, она попросила доставить сыну