– Мэндээ, Ванька— тала! Хорошо, ошень хорошо! – смеялся папа, разглядывая друга.
– как баранухи, яманы? Жирные? Волков нет? – расспрашивал гость.
– Хорошо, ошень хорошо! – продолжал радоваться папа.
Появились мама и Жалма-абгай. Увидев гостя, мама сразу поставила на недавно сложенную печурку чай, подбросила в огонь дрова.
– Тала приехал, – приговаривала она, – надо мясо с улицы занести, сена его коню дать.
Папа и его друг оживленно беседовали, мешая русские и бурятские слова. Я понял: папа будет что-то будет ремонтировать Ваньке— тала… Русские друзья отца часто привозят ему для починки ружья, топоры, ножи, самоварные трубы, расплачиваясь хлебом, мукой, зерном. У папы много друзей, он никогда не торгуется с ними, принимает все, что они привозят, ремонтирует и отправляет обратно. С нашими овцами иногда пасутся и овцы наших русских друзей. «Вот этот большой черный баран – не наш, а папиного друга», – доверительно сказала мне однажды Жалма – абгай.
Мама всегда увозит нашему другу подарки – сухожилия для ниток, выделанные шкуры, баранью грудинку… В седельных сумах она часто привозит нам большие ковриги хлеба, калачи, вкусные шаньги и булочки. Летом, когда курят араку, оставляют в большом деревянном жбане первач. Крышку жбана забивают деревянными гвоздями, ставят на хранение в тени. Это для нашего друга…
Сагалган продолжается. Днем и ночью мимо нашего стойбища проносятся нарядные всадники на конях с лохматыми гривами и красивыми седлами, веселыми хмельными голосами распевая песни. Скорей бы подрасти и праздновать как взрослые!
СОБРАНИЕ. КАКОЙ ГРЕХ СОВЕРШИЛ БАТО-НАГАСА?
Дни становятся длиннее, после полудня у домов и юрт подтаивает снег. За юртой дедушки, на жерди изгороди садятся синицы, они весело, совсем не по— зимнему, перекликаются и вдруг улетают с протяжными криками.
В нашей юрте собралось много людей, пьют чай, табачный дым сизыми слоями плывет к дымоходу. Сегодня у нас будет собрание, все взрослые мужчины нашего Загдачея толпятся у нас. Они ведут неторопливые разговоры о работе и жизни. Только от Намсараевых тут никого нет. «Они и без собрания хорошо работают и хорошо живут», – думаю я. Собрание назначено на вечер, не проспать бы!
Долго садится солнце, собрание все еще не начинается. Я лежу на кровати босиком, прислушиваюсь. Порой проваливаюсь в туманную дрему. Встрепенувшись, вдруг слышу: заспорили что и когда сеять. Зачем спорить? Я знаю – Намсараевы сеют пшеницу. Почему бы и другим не посеять?
– Надо сеять ярицу. Какой хороший суп получается из ярицы! – никак не может угомониться Шархандай-ахэ.
В Тамхи-Баряшине несколько мужиков вместе вспахали землю. А наши все еще не могут договориться что сеять. Пшеницу или ярицу?
Я давно знаю пшеницу, гречиху, а недавно видел усатый ячмень. Их сеют мужики в русских селах вокруг Алханая.
Я так и не узнал, что решили мужики и сколько длилось собрание.