Канат был тоненьким —
Он ходил исправно
И километров
Выгулял довольно:
Стал гипертоником —
Пенсия и справка,
И в карте мета:
«Выпущен на волю…
Простите… выписан»
На покой и телек,
На чай с душицей,
Безмятежный отдых.
Больница. Вывеска.
Бунт окончен. Темень.
«Нашли плешивца,
Чтоб катать им оды!»
Кряхтел наш дедушка,
Но без результата.
Законы специ-
Фичны. Всё полярно.
«Куда я дену что?
Плюньте на лета-то!
Задору, специй
У меня – поляна!»…
А деду – двадцать, и
Все теперь такие.
Благоразумны,
Будто пуритане.
Надежда нации
Лечится текилой,
Играет в «зуму»,
Борется с летами
И лишь в фантазиях
Ищет приключений,
И лишь в подкорке
Бесится, бунтует.
Не станет Разиным
Дед. Ему блокчейна
Подай. Подпорки
Лучше Сабантуя.
Господство разума
Выдохлось крапивой.
Я это в шутку —
Слушайте вполуха.
Так много разного —
Сколько ни скрипи, но
Нам надо шубку,
А не как Миклухо-
Маклай, в Австралию
И на Филиппины.
Нам дома сиднем
Сиживать до века.
…Мой друг, оставь её,
Молодёжь. Ни клином,
Ничем. Ни силой
Духа и молекул
Растормошить нельзя их.
Вот господство многих
Над мелким частным,
Над одним вселенским.
Для них весь мир – хозяин…
Пусть витают в смоге.
Пусть рухнет Чацкий
У канатной лески.
Manic
Размахнулась душа, развернулась уверенность
В ярком экстазе восторженно кличу:
Вот она я! I’m a wonderful creature!
Вот она, Данте! Цветёт Беатриче!
И разверзлись все пропасти, выросла ветреность,
Стало меня неприлично много,
Слишком для скученных здесь людишек
Много царевны с фамилией Мнишек.
Этому миру пришла на подмогу
Та, для кого миллиарды – не много,
Каждому по объятиям
Необъятной и доброй моей руки,
Всех поснимаю с распятия
Чёрных весенне-когтистых ракит!
Аж с волос поднимает космический приток,
Энергии разовая избыточная порция!
Я ем её, как именинный пирог
И даю по кусочку взрывчатки-эмоции!
Сею счастье всем и повсюду,
Заверну и в бумажки его, и в слюды,
За так и за символическую плату
В виде радостных фейерверков,
Сияющих поцелуйчиков.
У меня же не ум – палата!
И меня не отмерить меркой,
От ослов и господ полученной!
Развернулась душа,