– У вас есть чему поучиться, – уважительно сказал Геннадий Михайлович, возникая на пороге подсобки. – Нам говорили, что не всякому казино за многолетнюю историю удавалась кого-то реально разуть… Возьмете в долю?
– Почему нет? – вопросом на вопрос ответил пингвин.
– А я? – напомнил о себе Тей.
– Будет у тебя компаньон. Согласен, Геннадий?
– Согласен, – вздохнул Гена, капитулируя перед хваткой птицей. – Что мне делать?
– Учиться, учиться и еще раз учиться. Но сначала назови свою фамилию.
– Зачем?
– Чтобы внести тебя в учредительные документы.
– Ошметкин…
– Ну, нормальная фамилия. Геннадий?..
– Раньше меня звали Ярославом, – потупился будущий крупье. – У меня была красавица жена и четырехлетний сын, когда я вспоминаю их имена, пронзает неописуемая боль, я пытаюсь стереть их из остатков своей памяти. Я спросил, какая глава в «Пушкине» ей нравится больше всего. Она засмеялась…
– Это все лирика и явление Святаго духа всем православным и примкнувшим, – остановил его пингвин. – Мы продаем не мандарины, мы продаем детям надежду на праздник.
– Праздник? – уточнил Тей.
– Нет, надежду на него. Ну, сами посудите, какой праздник из оранжевой кислятины, от которой может пронести? Если только у Короля-Оранжевое лето, но у него денег нет. Так вот, – продолжил вещать пингвин, – ты один не умывался – тут надо не пугать ребенка умывальником с искусственным интеллектом, а понять, почему ребенок не умывается.
– Нет воды? – предположил Ошметкин, лихорадочно конспектирующий в блокноте с лекциями по теории казиноведения.
– Намеки на евреев попрошу оставить при себе, – поднял крыло птиц. – Мамы у него не было. Помните, про маму для мамонтенка и папу для ламантина.
– Умнейшие люди, – согласился Гена.
– Чем мы хуже сирийцев, которые на одиннадцать! – воздел крыло. – Одиннадцать миллионов долларов продают России мандариновую кожуру?
– Правда? – удивился Тей.
– Истинная. Можешь на любом серьезном финансовом ресурсе проверить. Как же россияне могут жить без импортной кожуры?
– Не жизнь, а прозябание, – согласился Гена.
На пороге возник густо заросший волосами расхлябанный молодой человек, от которого ощутимо пованивало перегаром.
– Павел Ёлкин, аким Упырев, для телекомпании «Кузьку как мать», – он ткнул в Гену оранжевым микрофоном. – Тут продается славянский шкаф?
– Чего? – Ошметкин растерянно посмотрел на предводителя мандариноводов.
– Слышь, падло, – пингвин шагнул к репортеришке и вырвал у него из руки микрофон, – это будет твой последний репортаж! Сейчас как засуну тебе в гланды до самого ануса, живо по-другому запоешь, «пятая колонна»! Вали отсюда, мы патриоты своей страны!
– Простите, я не хотел… – попятился Ёлкин.
– Гена, мочи козлов!!! – вскочил Тей и кинулся на оператора,