Писания Брута неопровержимо доказывают, что это был человек, готовый заплатить за свободу ценою жизни.
Император Диоклетиан начинает собой новую эпоху в Римской империи прежде всего тем, что с его времени императорская власть становится не только de facto, но и de jure неограниченной, абсолютной монархической властью (доминатом). С правлением Диоклетиана окончательно оформилась новая система управления государством: на смену принципату, где император был «первым», пришёл доминат – император стал «господином». Император уже нисколько не разделяет её с сенатом; он сам – источник всякой власти, он выше всех законов; всех обитателей империи, какого бы звания они ни были. Это понятие об императорской власти было перенесено в Византию, а оттуда в Москву, вместе с внешними атрибутами власти (и этикетом) византийского императора, которые, в свою очередь, были заимствованы Диоклетианом от персидского двора.
Следует, по-видимому, изучать памятники античности и именно страшные века римской тирании с их развращёнными нравами, уничтоженной памятью, нарушенными обычаями, нестойкими мировоззрениями, с изгнанной из законов и не находящей себе убежища свободой. Поскольку ничто не охраняло граждан и они сами были не в состоянии себя защитить, человеческая природа была извращена, и государи скорее испытывали терпение неба, чем своих подданных.
Древний Рим, на мой взгляд, проявил больше доблести как в делах мира, так и в делах войны, чем тот учёный Рим, который сам себя погубил.
Время Рима проходило, время евангелия наступало!
Не требуйте от общества сегодня того, на что оно способно только через сотню лет, но стремитесь к лучшему.
Революционный дух, в свою очередь, забегая на несколько столетий вперёд, требовал в XVII столетии того, чего Англия напрасно ещё добивается и в XIX.
Историю сложно ускорить, но людям свойственно нетерпение. […] Под «историческим нетерпением» я понимаю состояние, при котором кажущиеся прогрессивными идеи и реформы насильственно продвигаются в среду, не готовую к восприятию этих идей.
Общественный прогресс существует. В него можно даже поверить, если не стараться втиснуть его в те десятилетия, которые отведены на твою жизнь.
Отвергать