Вдруг в памяти всплыл один случай, произошедший со мной ровно год назад. До сих пор остались светлые воспоминания о тех днях, но и неприятный осадок в душе.
Машеньку и меня пригласили в Польский дом на детский праздник Ангела по католическому календарю. Польским домом называлось дворянское собрание герцогства Варшавского в Петербурге. Располагалось оно рядом с костелом Святой Екатерины на Невском. После органного концерта выступал детский хор. А затем под аккомпанемент клавесина пела удивительно красивая девушка, года на три старше меня. Чудесный голос звенел под сводами костела, словно трель жаворонка. Взгляд так и притягивал к ее слегка вытянутому красивому лицу. Глаза светло-карие, и как будто искрились. Открытые белоснежные плечи казались чуть широкими для девушки, но этот маленький недостаток скрашивали красивые длинные руки, затянутые по локоть в шелковые перчатки. Белое атласное платье стягивал розовый поясок чуть выше талии. Как же она завораживающе пела. Я слушал ее и забыл про все на свете. «Аве Мария». Звуки ее голоса вибрировали во мне, отрывали от земли и уносили куда-то в небеса, где нет горя и страданий – есть одно блаженство и бесконечная радость. Нет, она была не земной, она была ангелом.
После концерта нас позвали в просторный зал с высокими стрельчатыми окнами и зеркалами в массивных рамах, где накрыли столы с угощениями. Там же была и чудная певунья в окружении подруг. Но все подруги казались блеклыми осенними мотыльками, по сравнению с ней – весенней бабочкой. Влюбился я или нет – не знаю. Все же она была заметно старше меня. К ней подходили юноши, восхищались ее голосом, целовали руку. Она всем приветливо отвечала. Ни разу никого не наградила холодным взглядом или даже искоркой высокомерия. И я хотел было подойти, но не смел. Кто я, и кто она. Мне казалось, она так далеко от меня: Афродита на склоне Олимпа, а я – простой пастушок в долинах Фессалии.
Лакей подал мне фужер с ситро и предложил пирожные. Я отказался от сладостей. Но и ситро мне не удалось пригубить. Маша подбежала, дернула меня за рукав и заговорщицки шепнула:
– Сашенька, пойдем скорее.
– Куда? – сопротивлялся я.
– Да оставь ты этот бокал! Пойдем! – требовала сестра.
Я поставил фужер на сервировочный столик и последовал за сестрой. Всего обдало холодом, когда я вдруг понял, куда она меня тянет.
– Прошу познакомиться с моим братом. Александр Очаров!
Передо мной стояла та самая обворожительная певица и смотрела прямо в глаза своими ангельским взглядом. Я растерялся, и даже не в силах был сердиться на Машу. Хоть предупредила бы… Потом сообразил, что сестра представляет мне княжну Ядвигу Понятовскую из Варшавы. Чудесница протянула руку. Я не сразу сообразил, что надо ее поцеловать.
– Что ж вы так растеряны? – услышал мягкий голос.
– Простите, – пробубнил я. – Вы… Вы чудесно пели… Сопрано…
– Меццо-сопрано, – поправила меня Маша. И тут же выдала: –