Мои же дружеские порывы не вызывали ни малейшего отклика в бесстрастных глазах падчерицы. Разочарование от собственного педагогического бессилия нарастало с каждым днём. Но я исправно заботилась о ней наравне с собственными детьми. Гуляла, кормила, купала, укладывала спать. Разве что косы ни разу ей не заплетала. Шестилетняя девочка на удивление ловко справлялась со своими длинными волосами, но мне ни разу не удалось увидеть, как.
***
Детский смех, долетавший из гостиной, подозрительно затих. Наскоро вытерев мокрые руки и выключив газ под кастрюлькой с кашей, я тихо прошла по коридору и заглянула в гостиную. Материнское чутьё не подвело. Соня и Клара старательно разрисовывали комод фломастерами. Мой праведный гнев поутих, когда я поняла, что они пишут невидимыми «шпионскими» чернилами.
– Мы же играем, мама, – без тени раскаяния заявила Соня. – Нас Василиса научила.
– Рисовать волшебные знаки, – добавила Клара.
– Зачем?
– Злюку прогонять.
– Какую злюку?
– Которая насылает злое колдунство.
– Так. А чему ещё вас Василиса научила?
Девочки переглянулись, явно обдумывая, стоит ли посвящать меня в свои секреты.
– Слушать сказки.
– Василиса рассказывает вам сказки?!
– Нет, кукла рассказывает.
– Ах, кукла?
– Да. Мы её конфетами кормим, и она говорит.
– Что за выдумки! Кстати, а где сама Василиса?
Девочки пожали плечами. Я отобрала у них фломастеры и ультрафиолетовый фонарик, усадила на диван смотреть мультфильмы и пошла искать падчерицу. Василиса обнаружилась в спальне. Она стояла возле моей половины кровати и что-то высматривала под матрасом.
– Что ты делаешь?
Василиса обернулась и отодвинулась в сторону. Стараясь держать себя в руках, я приподняла матрас. Прямо под изголовьем лежал чёрный мешочек, повязанный красной нитью, и три пятнистых птичьих пёрышка. Я дёрнула матрас ещё раз. Под изголовьем Ивана лежал тот же хлам. В мешочке обнаружились сушёные травы со странным запахом.
– Это ты положила? – повернулась я к падчерице. – Это какая-то очередная игра?!
Василиса молчала, уставившись в пол. Только чёртова кукла наблюдала за мной пуговичным глазом из Василисиного кармана. Ждать ответа было бесполезно. Обессилев, я опустилась на ковёр перед этой невыносимой