Так прошло еще два дня. В сумерках мы с Мэтью и Пьером подъехали к вершине очередной горы. Оттуда, сквозь снежную пелену, просматривались очертания родового гнезда семейства де Клермон. Я узнала прямые линии центральной башни. Если бы не она, я бы решила, что вижу совсем другой замок. Стены вокруг него были целыми, как и все шесть круглых башен. Каждая имела медную крышу. От времени и стихий медь позеленела, приобретя цвет бутылочного стекла. Из труб, спрятанных за зубчатым парапетом башен, шел дым. Стены выглядели так, словно над ними потрудился сумасшедший великан, вооруженный фестонными ножницами. Внутри стен я разглядела сад, занесенный снегом, и прямоугольные клумбы.
В XXI веке вид крепости – даже полуразрушенной – производил гнетущее впечатление, однако в XVI веке с его чередой религиозных и гражданских войн крепость воспринималась совсем по-иному. У внешней стены, отделяющей крепость от деревни, словно часовой, стояло внушительное караульное помещение. По внутреннему двору сновали фигурки людей. Многие из них были вооружены. В тусклом сумеречном свете, вглядываясь сквозь пелену танцующих снежинок, я разглядела деревянные постройки, стоящие в разных местах двора. Из маленьких окошек лился теплый желтый свет, оживляя серый камень, кое-где припорошенный снегом.
Моя кобыла шумно выдохнула, окутав меня облаком теплого, влажного пара. Она была лучшей лошадью из всех, на которых мне довелось ехать с первого дня путешествия. Мэтью восседал на крупном черном жеребце. Нрава этот конь был сурового, готовый укусить каждого, кто приблизится, за исключением седока. Оба животных были из конюшен де Клермона. Они прекрасно знали дорогу домой и торопились поскорее попасть в теплое стойло, где их ждали ведра с овсом.
– Dieu! Вот уж никак не ожидал, что попаду сюда. – Мэтью медленно моргал, словно не до конца верил в реальность замка и хотел столь нехитрым способом прогнать иллюзию.
– Даже сейчас у тебя есть выбор, – сказала я, касаясь его руки. – Мы можем повернуть назад.
Пьер посмотрел на меня с сожалением, а Мэтью печально улыбнулся.
– Ты не знаешь моего отца, – сказал он, вновь поворачиваясь к замку.
Когда наконец мы достигли Сет-Тура, путь нам освещали факелы. Тяжелые, окованные железом ворота были гостеприимно распахнуты. Четверо караульных молча наблюдали за нашим въездом. Едва мы оказались внутри, ворота тут же захлопнулись. Двое слуг вытащили из стенной ниши длинное бревно и перегородили створки ворот. Шесть дней путешествия по Франции показали мне, что все эти предосторожности продиктованы житейской мудростью. Местные жители подозрительно относились к незнакомцам, опасаясь появления очередной группы беглых солдат, промышлявших грабежом. Они боялись кровопролития и насилия и не хотели власти нового правителя, которого им придется ублажать.
Внутри