Как жить с французом. Дарья Мийе

дней, проведенных в Москве, он стал думать, что мне нравиться сорить деньгами, то в том была моя, а не Грановитой палаты, вина. Мне так хотелось, чтобы мой родной город произвел на французского гостя хорошее впечатление, что я сама готова была платить за него, лишь бы только он ходил со мной в правильные кафе, на правильные концерты и в правильные музеи. Я заранее купила ему проездной на метро, заказала такси в аэропорт и затоварилась отечественными деликатесами. Все было направлено на то, чтобы Гийом избежал столкновения с изнанкой московской жизни – давкой в метро в час пик, очередями в билетную кассу и даже необходимостью ходить в магазин, где продавцы могли оказаться недостаточно любезными. Однако Гийом не спешил отвечать добром на добро. Он честно делил счет на свою и мою части и иногда, в порыве щедрости, предлагал заплатить пополам, если моя часть счёта превышала его часть.

      Чтобы избежать неприятных ситуаций, последний ужин решено было провести дома. Тем более что мама так и не успела толком расспросить гостя, чем он занимается.

      Во время ужина во мне боролись радость и грусть оттого, что Гийом завтра уезжает. Так бывает, когда ешь, например, семгу в собственном соку или тушеные баклажаны – вроде бы блюда соленые, а во рту остается сладость. С одной стороны, было здорово снова его увидеть и не разочароваться. А с другой стороны, каким облегчением было бы разочарование! Мне нравилось, как он спит, как ест, как молчит и как говорит, как смеется и как сердится. Мне нравились его лицо, его фигура, его запах, то, как бережно он укладывает в чемодан ботинки и как ловко гладит рубашки. С каждым днём мне это нравилось всё больше – и с каждым днём росла моя злость. Потому что он нисколечко не старался меня завоевать. Он упрямо не делал ничего из того, что делают заинтересованные в женщине мужчины: не дарил цветов, не говорил нежных слов, не делал комплиментов, не ронял многозначительные фразы о совместном будущем, не умилялся моим маленьких недостаткам. Последнее прямо-таки выводило меня из себя. Искусно разыгрываемая непосредственность до сих пор была моим главным оружием в арсенале соблазнения, на его использовании держалась вся моя завоевательная стратегия, направленная на мужчин, тоскующих по уходящей молодости и бесхитростным девочкам. Гийома же образ резвящейся, очаровательной в своих нелепостях хохотушки не трогал совершенно. Усы от молочного коктейля не вдохновляли его не только на «вытирающий» поцелуй, но даже на заботливое промокание моих губ салфеткой. Наступающие сумерки не подсказывали ему набросить мне на плечи свою куртку и нарочно оставить руку в полуобъятии. Он не порывался подхватить меня, когда я прихрамывала в плохо разношенных туфлях, а на кокетливый вопрос «Смог бы ты донести меня до дома, если бы я тебя очень попросила?», не моргнув глазом отвечал: «Нет, ты тяжелая».

      Обычно я легко отдаю свое сердце: живому, натренированному на выдуманных репортажах воображению не надо многого, чтобы выстроить образ Мужчины Мечты на непроверенном фундаменте. Главное – подлить