Уолсен сначала не понял, что обращаются к нему. Увидев перед собой оскалившегося Гудвина, он, широко улыбнувшись, ответил: – Уж побольше, чем тебе! А вообще это не твое дело.
– Раз так, то признайся открыто в своем невежестве! На вас противно было смотреть! Все видели, что ты сам ничего не сделал! – грубо потребовал Пол.
– Пол, успокойся, не цепляй Сарита? – решил вмешаться Конол, но Гудвин только бросил быстрый взгляд на него и снова посмотрел на своего недруга.
– Говори за себя! – спокойно ответил Сарит. – Ведь сам не отставал от Аткинсона. Нужно было готовиться, чтобы не списывать у других. Если ты не компетентен в вопросах медицины, нечего было поступать сюда, – Говорил он так, словно смеялся в лицо Полу.
Это едкое замечание, добравшись до головы Пола, внесло туда новую порцию ярости. – Как бы я плохо не был готов сегодня, это не сравнится с твоим незнанием абсолютно любых вещей, связанных с медициной! – медленно выговорил он каждое слово, чтобы успокоиться. И не давая ничего ответить Сариту, продолжил: – Будь моя воля, я бы давно вышвырнул вас обоих из школы, запретив тебе учиться, а ему учить. Ты так жалко смотришься, когда папаша пытается сделать из тебя подобие врача-идиота, который всю жизнь будет думать, что он лучший врач, хотя не представляет из себя ничего! Но ему, видать, очень не понравилось, когда на пути его бездарного сынишки появилась преграда.
Сарит улыбался.
– Ты – преграда?
Гудвин уже не услышал насмешки однокурсника: – А ты не подскажешь, почему твой папаша так старается тебя подтянуть к весенним экзаменам? Нам бы всем было интересно услышать это!
Вокруг них столпилась почти вся группа, даже проходившие мимо студенты других курсов останавливались, чтобы послушать словесную перепалку. Сарит никак не хотел вступать в спор и, уверенно держа себя в руках, произнес в ответ:
– Отец мне подсказывал только одно: он говорил, что ты безмерно глуп! – и, показывая, что он закончил разговор, Сарит вновь повернулся к ирландцу, наблюдавшему за разногласием студентов со все большей злостью по отношению к Полу. Видимо, плоский юмор, в избытке имевшийся у Сарита, покорил Конола.
– Я не договорил! – Пол рванул Уолсена за плечо. Тот на секунду потерял равновесие, но устояв на ногах, зло уставился на Гудвина, намереваясь что-то сказать.
– Пол, хватит тебе, пойдем пообедаем, пока есть время, – пытался остановить разгневанного друга подошедший Грегг.
– Послушай Аткинсона, он верно говорит. Знаешь, Гудвин, от голода человек становится злым и нервным, тебе определенно нужно заполнить желудок, – Сарит попытался перевести разговор в шутку. Пол снова не услышал его слов.
– Мне