– И на том спасибо, Давли абзый, на всё воля Божья.
Он вышел на крыльцо проводить гостя, но того уже и след простыл. Мустафа понял, что купец спешил рассчитаться с ним прежде, чем Ахметсафа вернётся домой. А Мустафе можно сказать что угодно. Настоящую цену своего труда знает только тот, кто его выполняет, трудится в поте лица. Ещё деды говаривали: если хочешь купить дом, прежде всего спроси, сам ли хозяин строил этот дом или отцовское наследие продаёт? Если дом отцовский, можно смело торговаться, но если хозяин сам строил дом, и близко не подходи, потому что цена будет такой высокой, будто каждый заколоченный гвоздь вылит из чистого золота. Нет ничего ценнее, чем собственный упорный труд!
Сидевшая верхом на заборе Биби увидела отца и заверещала:
– Этием[14]! Посмотри, куда я залезла!
И подняв обе ручонки, она попыталась встать, удерживая равновесие канатоходца. Мустафа быстро снял дочку с изгороди, прижал шалунишку к груди, щекотя своей наполовину поседевшей бородой её теплую белую щёчку, понёс её, довольно хохочущую, в дом. Девочка счастливо и весело смеялась, освещая для Мустафы весь этот смутный мир.
Дома он пересчитал деньги, данные Давли баем: оказалось, ровно половина обговорённой суммы…
В тот вечер Ахметсафа и не помнил, где и как заснул. Две недели степных странствий, трудных переходов, дежурств у ночного костра и дневной беготни за бестолковыми овцами, норовившими разбрестись по необъятной степи, – всё это выбило его из привычной колеи, высосало все силы. Смутно помнит он, как очутился в доме их родственника, крупного книготорговца Гумера абзый, и провалился в глубокий сон, или, как говорят на востоке, пропал на базаре сна.
Проснувшись от бьющего сквозь оконные занавески яркого солнца, он ещё долго лежал, не в силах встать или пошевельнуть даже пальцем. Всё тело ныло, как от побоев, глаза слипались, и только холодная ключевая вода освежила и взбодрила Ахметсафу.
Гумер ага с довольным видом осматривал своего племянника. Как быстро растут дети! Вот и Ахметсафа становится настоящим джигитом, богатырём, хотя всё ещё не пришёл в себя окончательно после «прогулки» по степи.
– Досталось тебе, а? – посочувствовал он парню. – Чумазый стал, как чертёнок. Дома, небось, не узнают тебя в таком виде? Может, отдохнёшь с недельку у нас, в баню сходишь, сил наберёшься? Домой всегда успеешь…
Ахметсафа, не теряя серьёзности, покачал головой, хотя даже от такого лёгкого движения шею чуть не свело. Кажется, всё тело состоит из одних только ран и ушибов.
– Нет, дядя, – ответил он. – Мне побыстрее домой нужно, спасибо, ак абзыкай.
«Ак абзыкай» – дословно «белый дядя», то есть «просвещённый», «светлый знаниями дядя». Так называл его Ахметсафа.
Гумер абзый рассмеялся:
– Ну-ну,