Лебедь черный. Виктор Федорович Зимаков

пачку чая за пазухой, всего-то тридцать граммов. Хоть и свидетели все были, что рядовой не украл, а подобрал пакетик на улице. Кто – то из клиентов базы, очевидно, выронил. Начальник караула, не вняв объяснениям, прикладом карабина превратил всмятку лицо защитника родины, распростёртого «несуна» сбежавшиеся охранники стали пинать. Худого, изможденного добровольца – защитника отчизны, только вчера принявшего присягу на верность народу, дотошные сторожа в поисках еще чего-нибудь припрятанного оголили солдатика до пояса. Увидев на груди маленький нательный крестик, пресыщенный злобой, безнаказанностью, правотой своих действий, холеный охранник каблуком огромного сапожища с хрустом вдавил эту малую Христову защиту в распростертое, беззащитное тело. Поверженный на пол воин своими же братьями славянами, воин, еще не видевший фашиста, не пролив ни капли крови за родину, захлебнулся собственной жидкой плотью, от жестокости зверя в красноармейской, а не немецкой форме. Голос избиваемого: «…дядя, …дядечка, …дяденька, …я не вор, …я нашел, …не себе хотел, а мамке, …она умирает, …чаю просила…», так и затих, не найдя сожаления.

      Савелий пытался вступиться, так от удара кулаком полон рот крови, от сапога боль нестерпимая в паху. Черный воронок подъехал, вместе с избитым бойцом забрали и мешок благодарности. Уставшие, голодные, униженные, вернулись зенитчики в дивизион. В казарме треугольник Савелию, письмо с Родины. Отца вновь арестовали, по мнению брата, теперь уж навсегда. Все эти годы Савелий терпеливо сносил унижение, издевательства и даже горечь потери самого дорогого человека на свете. Но сегодня перед его глазами светил этот ярко-рубиновый крестообразный отпечаток Исусова креста на синевато-матовой чужой ему плоти, но именно он оказался сильнее его собственной боли, взывающей к отмщению, а потому плотина моральных, этических, психологических, религиозных устоев десятилетнего напора несправедливости не выдержала, дала течь, а потом вообще прорвалась. Даже голос ангела не смог заглушить, остудить забродившую от притока ненависти кровь. Не месть, а агрессия загнанного в угол зверя возобладала над разумом, здравомыслием доведённого до крайности человека. От перенесенных обид появилась ярость, злость. Сейчас же хотелось крушить, убивать всех. Да только нательный столетний крест, при крещении даденный, спас. Охладил, дал время для ума. Что делать? Как унять боль, для которой уже нет места в уголках грешного тела? Савелий предался молитве. Да вот же он, этот выход из тупика к свету небесному! Высота – крест нужен, чтобы открыто сказать о наболевшем. Решился Савелий красную смерть получить на миру. Не просто жертвой стать, а Человеком с большой буквы, пострадавшим за правду! Голгофой для себя выбрал Савелий Красную площадь на Лобном месте, рядом с храмом Василия Блаженного. Сила протеста в душе Савелия на тот момент возобладала над законом Бога «не убий». А дальше то, что произошло.