Театр одного зрителя. Артур Саргисович Саканян

нервный срыв произошёл так же внезапно, как гаснет свет при коротком замыкании. Обычно, когда душа испытывает стыд, унижение, то ум старается защитить её. Однако в вашем случае кукловод был настолько удручён игрой, что дал пощёчину марионетке. Из глаз марионетки полетели искры, потому что пощёчиной был нанесён удар по самому больному месту, по вашей гордыне. Ваш разум, ежедневно отравляемый пилюлями гордыни, просто воспротивился принять и осознать это униженное состояние. Разум отказался осознать унижение гордыни, а вместе с этим унижением и реальность всего происходящего. Вот так произошло отмежевание вашего «я» от реальности.

      Она удивлённо произнесла:

      – У меня и вправду искры полетели из глаз, а потом… а потом я стала сама себе чужой.

      Она замолкла, что-то обдумывая. Наконец, она продолжила с нарастающим возбуждением:

      – Режиссёр заразил меня каким-то комплексом вины, и я сама себя загнала в порочный круг, из которого уже не могла выбраться. Вы понимаете, что он сделал со мной? Нет, вы понимаете?! Он же поймал меня! Его ловушка сработала, и я, как преступница, очутилась в комнате с решётками на окнах! Вы понимаете, что он сотворил?! Это! Это же!

      От возбуждения её лицо покрылось красными пятнами, дыхание перехватило, и доктор попытался её успокоить:

      – Насильно вас никто здесь не удерживает. Успокойтесь и постарайтесь держать себя в руках.

      – Как сдерживать себя, когда каждая строчка пьесы, будто нож в сердце! – взорвалась она в крике и вдруг резко побледнела.

      Спустя мгновение, она обречённо прошептала:

      – Но дело даже не в этом.

      Она замолкла и съёжилась.

      – Продолжайте, – сказал доктор, но она молчала, и было видно, что она чего-то сильно боится.

      – Говорите же, – настойчиво потребовал доктор.

      – Вы же сами читали пьесу, – чуть не плача, воскликнула она. – Ведь я несколько месяцев носила этот муляж, будто беременна. Разве вы не понимаете, что этот мешочек не мог просто так исчезнуть из моей жизни? Когда я наполняла его новым тряпьём и придавала им форму, я же будто давала жизнь…

      Она глубоко вздохнула и продолжила:

      – Когда режиссёр назвал меня убийцей… а этот мешочек уже настолько сжился с моим телом… Потом на сцене у меня возникло жуткое ощущение, будто я действительно

      совершила убийство живой плоти… будто я убила своего ребёнка и вымазалась его кровью. Теперь понимаете?

      Доктор незамедлительно ответил:

      – У вас на сцене началась менструация, а оттуда возникла ассоциация с кровью?

      Актриса смутилась, а затем продолжила:

      – Когда я впервые прочитала пьесу, то у меня сразу возник панический страх – оказаться униженной в глазах режиссёра. Для меня это было хуже смерти…

      – Да уж, гордыня похлеще смерти, – констатировал доктор.

      Она горестно вздохнула и продолжила:

      – Вы