– Простите, но что за чушь вы сказали. Даже посмеяться грешно. Вы же всех зрителей мгновенно брали за живое. У вас самый невероятный талант. Кстати, вас кто-то надоумил, или вы сами придумали правила этой игры со зрителями?
– Скажу, не поверите. Я это во сне увидела. Кто-то надиктовал, что и как надо делать, а, проснувшись, сразу же зазубрила этот урок наизусть. Доктор, мне интересно узнать, как вы объясняете успех моей игры?
– Всё дело в технологии. Психологически ваша игра была выстроена безупречно. Анонимность автора, независимо от воли людей, возбуждала в их памяти аналогичные случаи из их личной жизни. Невольно всплывали какие-то картинки прошлого, забытые образы. В ауре живой игры на сцене эти образы наполнялись свежими красками и оживали в новой интерпретации. Кроме того, я обратил внимание, что каждый последующий спектакль был как-то связан с предыдущим и будто являлся его продолжением.
Она кивнула, пояснив:
– Писем приходило множество, и у меня под рукой всегда была уйма вариантов для продолжения.
– Когда эта логическая цепочка заработала, то у зрителей такие наслаивания спектаклей стали перерастать в ощущение сопричастности к событиям, происходящим на сцене. Сюжеты пьес раз за разом переплетались с личными воспоминаниями, ассоциации растворяли театральные условности, и уже через несколько спектаклей у зрителей могла возникнуть иллюзия реальной жизни. Я только что провёл небольшой опрос среди моих знакомых. Если бы я сам не испытал примерно такие же ощущения, то подумал бы, что все сговорились. Будто стены театра исчезают, и всё это на самом деле происходит в их жизни
Она самодовольно улыбнулась, но доктор не заметил этого и воодушевлённо продолжил:
– Но удивительнее всего было то, что ваш сценический образ ни разу не повторялся. Каждый раз вы импровизировали и добивались максимального эффекта. Фантастика, но факт налицо. Чтобы понять принцип ваших действий, я построил некую модель, которая, возможно, близка к правде. Представьте, что на сцене вы будто раздваиваетесь на кукловода и марионетку. Марионетка – это актриса, а кукловод – это зритель. Марионетка впускает в себя сценический образ, а кукловод устанавливает контакт с залом. Кукловод анализирует ситуацию в зале и начинает подстраиваться под интеллект, вкус, настроение зрителей. Он входит в резонанс с залом и формирует из себя некий усреднённый образ зрителя. А для марионетки существует только один единственный зритель в зале, и этим зрителем является кукловод. Марионетка настраивается на волну кукловода, чтобы тот мог корректировать её игру. Кукловод же в соответствии с настроем зрителей так корректирует игру марионетки, чтобы каждая её реплика, жест вызывали бы эмоцию в зале, брали бы душу за живое. Если кукловоду «нравится» игра марионетки, то это значит, что марионетка владеет вниманием большинства