Маленькое. В трех днях. Таисия Овская

нет. Просто кретин один в машину въехал. Все хорошо. – он не дал Рукке задать вопрос. – Он все оплатит, к тому же доехал со мной до сервиса, а потом подкинул сюда. Кретин попался честный. Лучше рассказывай, зачем покалечился? Твой врач намекает на селфхарм.

      Покачав головой, она нахмурилась, пытаясь сложить из сегодняшних событий цельную цепочку; мысленно прокрутила ее, чтобы не потерять никаких звеньев в процессе объяснения, тут же предположила вероятную недоуменную реакцию брата, прикинула, как будет доказывать ему, что не обманывает… И поняла, что не хочет произносить ничего из этого вслух. Ни врать, ни говорить правду.

      Ничего.

      – Не хочу. – озвучила она вслух и сама почувствовала свою знаменитую непреклонную точку в конце.

      Марс смотрел на нее и молчал, ожидая продолжения.

      – Ну правда, не хочу. – как она ненавидела это идиотское ощущение, это осознание себя психом, который не отвечает за свои слова. Не убитый еще Руккас внутри знал только один способ с этим справиться: перевести разговор в другое русло.

      – Слушай. – быстро начал он, перехватывая инициативу от Рукки. – Хрен с ним, с хармом, это просто слишком тупая история, чтобы рассказывать ее без бутылки. Лучше вот что…

      – Нет, не хрен, меня сюда вызвали из-за этого!

      – Заткнись. Мне нужна твоя помощь, я задолбался с этими сиськами – спать неудобно, а они еще и обвисают, кажется. Так вот. Я нашел препарат, который на какое-то время должен вернуть Взрослому прежние способности. В дипнете его называют «качелями».

      Марс поджал губы. В лицо брату он не смотрел – мысли его были заняты исключительно обработкой информации и выбором стратегии поведения. Наблюдая, как его оранжевые глаза стекленеют, бессмысленно блуждая по стене, а спустя считанные секунды в один миг оживают вновь, Руккас постепенно успокаивался: брат заинтересован – дело почти сделано.