– Красный свет вообще-то. – слегка заторможенно отозвался он, не отрывая взгляда от любопытного явления. Обычно уж если Среднее и правда настолько себя не контролирует, то и рябит его всего, полностью.
Шашечник проследил его взгляд, обругался в сердцах и неуклюже полез в карман брюк. Выудив оттуда кожаную перчатку, он стал ждать момента, когда рука станет поменьше размером – в большинстве своих вариаций она в перчатку не вмещалась. Глаза его быстро устали следить за мельканием цветов собственной кожи; он перевел взгляд на зеркало заднего вида, воскликнул еще громче и, позабыв о своей проблеме, спешно стал крутить руль. Обернувшись, Марс хмыкнул: по служебной правой полосе прямо к ним катился узнаваемый стальной ВАЗ автоинспекции.
Пересечение сплошной, грязные номера, «шашки». Плохой день у человека.
И все-таки…
Марс не успел закончить мысль: подавшись назад, злосчастный лихач основательно впечатался крылом ему в заднюю дверь.
– Дурак, что ли? – почти без возмущения спросил в пространство распорядитель.
– Ааа, мать. – как-то безнадежно откликнулся в открытое окно шашечник.
Предчувствуя верную добычу, остановился в своем ряду стальной ВАЗ.
В следующую минуту обидчик Марса, вздохнув, преобразился полностью, и тот не без удивления узнал Влану.
– Я надеялся, что ты все-таки адекват. – заметил он.
– Ну извини. – не без иронии отозвалось Влана.
– Добрый день, господа! – бодро поприветствовал их инспектор.
– Гадыыы… – вздохнул кто-то из водителей, застрявших на заблокированных полутора полосах.
VII
Меньше всего на свете Рукка ожидала, что брат просто возьмет и приедет прямо посреди рабочего дня. К железному соблюдению им своих должностных обязанностей она привыкла. Поэтому, когда та-Раида в четвертый раз заглянула в палату с вопросом: «Не заходил еще?», она просто отвернулась (поврежденная шея отозвалась оватненной кодеином болью, а корсет-воротник помешал устроиться удобнее) и не дала себе труда ответить вслух. От «Тарара» до больницы можно было добраться за час по пробкам и за полчаса – по чистой дороге. С момента вызова Марса прошло два сорок. До конца рабочего дня оставалось три часа двадцать минут (если нет ночного банкета), значит, раньше ночи ждать было бессмысленно, а раньше утра – неразумно.
Поэтому, когда дверь в очередной раз отворилась, но вместо медсестер вошел собственной персоной распорядитель вечеров, ей стоило большого труда не списать это на воздействие обезболивающих.
Марс уже зашел было, но вдруг в коридоре снова послышалась чья-то легкая песенка. Когда дверь была закрыта, услышать голос было невозможно, но Рукка нередко