Иногда часть талонов оставалась неотоваренной не только у самых бедных – снабжение населения велось, как теперь говорят, «по остаточному принципу». И потому товаров и продуктов часто не хватало для полного обеспечения даже карточек по таким жизненно необходимым позициям, как мясо, масло или наиболее ходовой ширпотреб. Иногда приходилось часами простаивать в очередях, чтобы отоварить столь ценные талоны – не дай Бог, если останутся по истечении месяца, то есть попросту пропадут.
Конечно, в принципе на рынке можно было купить продукты без карточек, только за деньги, или поменять на них ценные вещи. Но практически для всех такая возможность была только теоретической – цены там были заоблачные, а вещей, подходящих для обмена на продукты, у эвакуированных фактически не было. С этими вещами, если они у кого когда-то и были, их вынудили «расстаться» еще в голодные годы «военного коммунизма» и первых пятилеток (вспомните торгсины). Так что рынок для подавляющего большинства был столь же доступен, как сегодняшние бутики на Невском с моднейшими брендами для полунищего дворника-мигранта из Таджикистана.
«Гастрономические изыски» тыла
Наша будничная жизнь была, как я теперь понимаю, полна забот и лишений. Помню, что моей мечтой было досыта наесться …картошкой «в мундире». Данный способ ее приготовления был у нас наиболее популярен. (наверно, вследствие своей предельной малоотходности). Но независимо от этого, вкус картошки в мундире (конечно, после снятия шкурки) мне нравился больше, чем при любом ином способе ее приготовления. И тут Судьба сыграла со мной довольно издевательскую шутку. Особенно, если учесть, что она имела дело с маленьким ребенком.
Однажды мне довелось реализовать это мое заветное желание почти полностью. Но так случилось, что когда, урча от удовольствия, я насыщался картошкой, то уже был болен чем-то вроде гриппа. Но еще в инкубационном периоде. Вскоре последовал резкий скачок температуры, который при набитом желудке привел к особенно дурнотному состоянию. Следствием этого явилась чрезвычайно стойкая связь в мозгу между вкусом картошки в мундире и состоянием предельной дурноты. В результате после этого случая, как только я, не то что ел, а лишь обонял характерный запах пара от картошки в мундире, мне становилось плохо, меня начинало мутить и т. п.
И, представьте, это продолжалось не год, не два, а лет двадцать. Сколько неприятных моментов я пережил из-за этого в мои пионерские и студенческие годы, сколько раз оставался голодным, когда в походах коллектив высказывался за картошку в мундире.
… Но все, что имеет начало – имеет и конец. Иногда, особенно к финалу жизни, конец и начало смыкаются – то есть все возвращается «на круги своя», в исходное, так сказать, состояние.