– Нужно срочно проверить все врачебные кабинеты. Кто-то из больных мне сейчас звонил по внутреннему. Как мы работаем? Срочно выясните и доложите!
– Я поняла. Хорошо.
Черный раздраженно бросил трубку: «Бардак!» Душевное равновесие было потеряно, и Игорь Олегович с горечью подумал о том, что абсолютно невозможно предугадать течение жизненных событий. Как светло и радостно начинался этот день, а не прошло и трех часов с момента пробуждения, как от счастливой эйфории весеннего утра не осталось и следа.
Телефон опять громко зазвонил. Черный схватил трубку.
– Игорь Олегович! Татьяна. Все больные в палатах. Ждут завтрака. Персонал на рабочих местах. Только…
– Что только?
– У нас летальный исход.
– Что?! Кто?!
– Психиатрия. Надежда Вульф.
– Причина?!
– Визуально сложно сказать, нужно ждать заключения.
– Время смерти?!
– Не проснулась ото сна. Скорее всего, ночь.
– Где были дежурные?! Куда они смотрели?!
– Говорят, что от нее не поступало никаких жалоб. Все было как обычно.
– На вскрытие отправили?
– Пока нет, не успели.
– Так, летучка отменяется… пока. Она в четвертой палате?
– Да.
– Я иду туда.
8
Уставший Ангел лег на упругое облако и опустил крылья. Его мысли потекли как чистая прозрачная вода горного ручья. Он не пытался в них разобраться и сосредоточиться на какой-либо одной, потому что для него сейчас важно было только его состояние, состояние покоя.
Его огромные серо-голубые глаза смотрели вдаль и не замечали, как время, словно шерстяная нить, сматывается в тугой клубок. Можно было бы легким движением завязать узелок на этой нити и поменять прошлое и будущее местами, но Ангелу по имени Нхоаэ сейчас не было дела до времени: у него закончились дела на Земле, и он может отдыхать. Сколько? Это вопрос не времени, а состояния.
Время – это условность. Мгновение равно часу, час равен году, год равен веку…
«Равно… равно… уравнение… неравенство… предел… матрица… плюс бесконечность… минус бесконечность… математика… метафизика… мистика… стереть память…»
Нхоаэ улыбнулся другой своей мысли:
«Чисты души слабоумных и одержимых познанием…
И тех и других люди называют безумными....
Безумие – величие души…
Это пока за гранью понимания для человека…
И хорошо…»
9
Евгения Соломоновна старалась не опаздывать на работу. Но это у нее получалось крайне редко. К каким только ухищрениям она не прибегала: и ставила будильник на полчаса раньше, и переводила часы вперед, и отказывалась от утреннего кофе, – словом, она честно пыталась заставить себя быть пунктуальной и дисциплинированной, но ее усилия чаще всего оставались безрезультатными. В конце концов в непримиримую борьбу Евгении Соломоновны с собственной несобранностью вмешался директор музыкальной школы, Цезарь