При провозглашении «джихада» население должно было видеть, что германский кайзер, неоднократно заявлявший о том, что он является сторонником целостности Османской империи и защитником ислама, не забывает своих обещаний, и убедиться, что все мусульмане мира встанут на защиту ислама от христианского натиска.
14 ноября 1914 г. в Стамбуле был инсценирован небольшой «спектакль» с участием переводчика при германском посольстве в Стамбуле К.-Э. Шабингера и 14 темнокожих военнопленных, специально привезённых в Турцию к провозглашению «священной войны». Судя по воспоминаниям самого Шабингера, мусульманские участники мероприятия были подобраны с поистине немецкой педантичностью[90]. В конце октября 1914 г. его пригласили в МИД и поставили перед ним задачу: отправиться в лагерь военнопленных Зенне под Падерборном и лично привезти представителей колониальных армий Антанты в Стамбул для участия в объявлении «джихада». Список 14 военнопленных был передан ему в министерстве, правда не совсем ясно, по какому принципу производился отбор. Можно только предполагать, что в таких условиях на первый план выходила экзотическая внешность военнопленных, либо учитывалось то, что германский дипломат лишь недавно возвратился из Марокко, поэтому в основном в список попали выходцы из этой страны и соседних североафриканских государств. 30 октября Шабингер, находясь в лагере Зенне, встретился с военнопленными. 1 ноября после бесед с ними он представил свои суждения о предстоящем мероприятии канцлеру фон Беттман-Хольвегу. Одно лишь это показывает, насколько большое значение придавала германская сторона объявлению «священной войны» и показной легитимизации. Итого Шабингер взял с собой 7 тунисцев, 5 марокканцев и 2 алжирцев: любопытно, что перед самым отправлением этой «пёстрой» компании представитель МИД Отто фон Везендонк, как вспоминал Шабингер, посоветовал ему не слишком афишировать миссию, а выдавать своих попутчиков за труппу бродячего цирка, высланного из Германии. Случайно оказавшийся в поезде лейтенант Э. Штерн по просьбе Шабингера превратился в «директора цирка»[91].
«Джихад» в смысле войны правоверных в союзе с неверными против неверных не мог считаться легитимным даже после объявления его самим султаном. Поэтому была составлена фетва – решение высшего духовного лица о соответствии этого действия Корану и шариату. По воспоминаниям очевидцев, шейх-уль-ислам[92] прочёл фетву из 5 частей в мечети «Фатиха» в Стамбуле[93].
Каждая из частей фетвы начиналась вопросом, на который давался конкретный ответ. Примечательно, что в фетве в отношении султана использовалось не слово «халиф», а выражение «падишах ислама». Это косвенно подтверждает факт, что не все мусульмане даже в самой Османской империи признавали султана в качестве духовного лидера всех мусульман мира – халифа (слово «халиф» или «калиф»,