После их ухода танец на льду очень усложнился, обрел очень много новых сложных элементов, но никогда он не производил такого впечатления, как танцы Пахомовой и Горшкова, хотя было очень много хороших танцевальных пар.
Только, наверное, Джейн Торнфилд и Кристофер Дин поднялись после них на ИХ высоту, но это было нечто другое, новое – не танец, а изумительное скольжение и согласие в танце – как ворожба на льду, воплощенная в танце музыка, гармония.)
А как же классический балет? Неужели его миновала горькая судьба классики в новые времена?! – Нет, конечно.
Январь 2013 года. В Большом премьера балета «Баядерка» в новой редакции Ю. Григоровича. Реклама рвет душу – не дождаться! И вот, наконец… Дают по ТВ. – Прекрасный кордебалет, шикарные костюмы, яркие краски, красивые коллективные танцы. Но главные герои… Героини неплохи. Герой летает по сцене, но не более. В его танце нет чувства вообще. Через несколько дней вспоминаются только яркие краски бала и последний танец Никии (баядерки) – наверное, лучшее место в балете. (Но достаточно скоро забывается всё. – «Лебединое». «Спартак», «Анюта», «Золотой век» и мн., мн., мн. – не забываются…)
А через несколько дней довелось увидеть (по ТВ) шведскую постановку «Жизели», кажется, 1987 года. Ничего боле уродливого своими глазами пока увидеть, к счастью, не довелось. Жизель уродлива во всех своих проявлениях. Её как будто бьет сексуальная падучая. В древние времена ее бы побили камнями, в более поздние – из нее бы изгоняли беса. Все ее движения уродливы, пошлы, непристойны. Она танцует все время враскоряку. (Надо сказать, что все танцоры тоже в основном пребывают в этой позе).
Трудно определить, во что были одеты герои: это какие-то длиннополые бесформенные одеяния из какого-то рядна неопределенного грязносерого цвета. Не помню, во что были обуты герои, но Жизель танцевала босиком: большие, не очень красивые ноги…
Во втором действии Жизель в сумасшедшем доме. И, естественно, там танцуют психически больные люди. Как и полагается по сценарию, туда приходит ее возлюбленный. Его танец тоже уродлив, как все в этом действии, в том числе и безобразные, двусмысленные декорации, – по-видимому, картины помутненного извращенного сознания. Совершенно не понятно, почему, по какой логике действия, в результате чего этот герой оказывается валяющимся на сцене абсолютно голым. Но он валяется недолго, он начинает танцевать, демонстрируя свои прелести, пока другой герой не накрывает эту «скульптуру» какой-то тряпкой. На этом спектакль кончается. (Хотелось бы понять, что хотел сказать (в сюжете «Жизели») автор сего шедеврального «пассажа». А может быть, не хотелось бы… – Нет, не хотелось бы!)
В этом спектакле отвратительно уродливо все и всё: костюмы, танцы, позы, лица, декорации, сцены – всё ниже пояса, смердяще отвратительно.
Вспоминается «Жизель» в нашей классической постановке.