– А сейчас?
– Сейчас я сам стал таким.
Она протянула бокал, и стеклышки снова встретились. Дзинь!
Голова кругом.
Собеседница наклоняется в мою сторону:
– Когда мы впервые встретились, у тебя был взгляд смертельно раненного пса. Не знаю как ты вообще выжил.
Откидывается назад и хихикает.
– Ты меня сделала сильным, – говорю.
– А ты меня делаешь уязвимой, – ставит бокал на стол.
Ее улыбка меняется.
– Это какая-то игра? – спрашиваю.
– Ты снова задаешь вопросы.
Делаю терпкий глоток.
– Расскажи о себе, ведь я почти ничего не знаю.
– Тебе по-прежнему, непременно, все хочется знать?
Я ничего не ответил, разрываемый смешанными чувствами. Действительно, знать не хотелось, а лишь любить и безвозмездно делиться. Но, в то же время, я желал эту женщину всю, целиком, вместе с ее таинственным прошлым.
– В тебе всегда жила доброта, – она подобрала бокал со стола. – Правда, ты слишком зациклился на своей драме. Но не только у тебя была трагедия, она есть у каждого, и у меня тоже. Видишь эти фотографии на стене? В шесть лет меня отдали в секцию тренироваться тайскому боксу, это было в Бангкоке.
Она замолчала, рассматривая фотографии, словно видит впервые. Азиаты глядели на нас строго и укоризненно. Будто сами никогда не пробовали вино.
Тут же перед глазами ярко вспыхнул образ маленькой девочки: со стрижкой каре и огромными перчатками на тонких ручках. В сердце что-то дрогнуло.
– Мой отец всегда хотел сына. А я так желала, чтобы он гордился мной. Старалась доказать, что девочка ничем не хуже. Но не так-то просто заполучить любовь отца, ее нужно именно заслужить. Я тренировалась, каждый день, тяжело тренировалась, пытаясь оправдать его ожидания. Приходила первая на тренировку, уходила последней. Начала выступать на ринге, появились первые награды. А он, он все равно смотрел не так, не видел во мне равную.
Она прикоснулась губами к тонкому хрусталю, оставив на краю красный след, как от помады.
– Затем все пошло наперекосяк. Тот бой, на арене в Чианг Май, шестнадцатое декабря. Против меня на ринг вышла соперница, невероятно красивая. Весь зал рукоплескал ей, и стало ясно, что она успешнее и сильнее, превосходит меня во всем. Если бы я была такой, отец точно бы меня полюбил. Я заглянула противнице в глаза, и что-то замкнулось внутри. Бой был проигран, даже не успев начаться. В первом же раунде, когда мы сцепились в клинче, меня сокрушил ее удар коленом. Ноги подкосились. Непонятно каким чудом, но я устояла. Наверное, мысль о том, что отец где-то там, смотрит, удерживала обмякшее тело от падения. Я повисла на ниточке, умоляя, чтобы вот-вот прозвучал гонг. Но гонг молчал, вместо него прилетел локоть – темнота, нокдаун. Я провалилась во мрак.
Тайка отодвинула нависшую челку, демонстрируя бровь, от которой тянулся вертикальный шрам. Этого шрама я прежде не замечал.
– Затем