И двоих, и троих он один побеждал…
Перед тем, как сошлись основные полки
В беспощадном и страшном кровавом бою,
Закричал от татар богатырь Челубей:
«Слушай, дикий урус! Кто один на один
Выйдет против меня? Кто меня победит,
Тот добудет и честь, и победу себе!
И войскам своим честь. А погибшему – стыд!
Выходи и сразись в этом честном бою!»
Был он, что Голиаф, выше всех и сильней.
Шапку лисью на нём покрывал яркий шлем.
Латы крепкие грудь закрывали его.
Конь лихой был под ним, быстр и чёрен как смерть.
Щит держал он в руках и большое копье,
Остриё на котором горело огнём.
Тут замешкались ратники в наших войсках.
И тогда дед мой вызвался биться в бою.
А за ним сразу трое поднялись на бой:
Кацибей, что в разбойниках раньше ходил,
И отчаянным был, князь за удаль его
И за смелость в охрану поставил свою;
А вторым биться вызвался Мелик Семён;
Третьим – Дмитрий Борок из Волынской земли,
Воевода умелый и смелый в боях.
Только вышел вперёд Александр Пересвет
И сказал: «Нет, не вам, не сейчас, и не с ним
Биться в честном бою. Подвиг ваш впереди.
Победить Челубея не сможете вы.
Смерть его можно вырвать лишь смертью своей.
Вам же рано ещё на погибель идти.
Он подобного ищет себе. Это я.
Мне игумен предрёк, отправляя сюда,
Что сразить Голиафа назначено мне
И погибнуть в бою, этим славу добыв
Войску Дмитрия и православной Руси!
Жертва эта легка мне и к ней я готов.
Брат, Ослябя, ты Бога моли за меня!»
Так сказал он, вскочив на коня своего,
Белой масти. А сам только в схиму одет,
Без доспеха. Надел лишь на голову шлем
Да копьё со щитом взял и в бой полетел,
Прокричав: «Помоги мне молитвой своей,
Старец Сергий! Не зря же послал ты меня!»
Как две молнии, сшиблись на поле они,
Только копья сверкнули небесным огнём.
Хором ахнули рати и тех и других,
Словно грома раскат прогремел в небесах.
Поединок был короток, страшен, свиреп.
В миг один были души исторгнуты их.
Александр Пересвет прямо в горло копьё
Челубею вогнал над защитой брони.
Челубей же монаху в живот угодил.
И с коней повалились и тот, и другой.
Челубей отлетел и остался лежать.
Пересвет же поводья коня удержал,
И его, уже мёртвого, к ратям своим
Конь повлёк. Поспешили на помощь бойцы.
И тогда обе рати в сраженье сошлись.
Но Мамай не сражался, с кургана глядел,
Как воюет его многолюдная рать.
Страшной сеча была. Так отец говорил:
Он стоял вдалеке, там, где был Тул, кузнец,
Но и там было страшно стоять и смотреть,
Как рубились на поле две рати больших.
Звон мечей, звон щитов, крик свирепый бойцов!
Кони