– Прошу простить меня, сударыни, за мое вторжение, – начал он. – Однако, я полагаю, присутствие старика в комнатах его воспитанниц не может быть совсем непозволительным.
Поклонившись, полковник уселся на диван, на другом конце которого раньше сидела его племянница, ибо при его появлении мисс Говард встала и оставалась на ногах до тех пор, пока ее дядя не уселся поудобнее. Бросив самодовольный взгляд на убранство покоев, старик прежним тоном продолжал:
– В этой комнате вполне можно принимать гостей, и я не вижу оснований для того постоянного затворничества, на которое вы сами себя обрекли.
Сесилия с робким удивлением взглянула на дядю и ответила:
– Мы, конечно, весьма обязаны вам за вашу доброту, дорогой сэр, но разве наше затворничество вполне добровольно?
– Что вы хотите сказать? Разве не вы хозяйки этого дома? Выбрав эту резиденцию, где долго жили в почете ваши и, разрешите мне добавить, мои предки, я руководствовался не столько фамильной гордостью, которую я, естественно, не могу не испытывать, сколько желанием окружить вас комфортом и счастьем. И моим старым глазам кажется, что у нас нет причин стыдиться принять в этих стенах наших друзей. Стены монастыря Святой Руфи, мисс Говард, не совсем голы, да и тем, кто живет в них, тоже не стыдно показаться на людях.
– В таком случае, отворите двери, и ваша племянница постарается поддержать гостеприимство хозяина этого дома.
– Вот так, честно и благородно, и должна говорить дочь Гарри Говарда! – воскликнул старый солдат, незаметно для себя подвигаясь ближе к племяннице. – Если бы мой брат вместо морской службы избрал сухопутную, Сесилия, он был бы одним из самых храбрых и доблестных генералов в армии Его Величества. Бедный Гарри! Он мог бы дожить до сего дня и в эту минуту вел бы победоносные войска своего короля против возмутившихся колонистов. Но он умер, Сесилия, и оставил тебя для продолжения нашего рода и для владения тем малым, что осталось нам в эти смутные времена.
– Мне кажется, дорогой сэр, – сказала Сесилия, взяв его руку и прикоснувшись к ней губами, – у нас нет причин жаловаться на судьбу, сохранившую нам достаточное состояние, как бы горько мы ни сожалели, что нас, способных воспользоваться им, осталось так мало.
– Нет, нет, – тихо и с волнением промолвила Кэтрин, – Элис Данскомб, несомненно, ошиблась. Провидение никогда не осудит отважных людей на столь жестокую участь!
– Элис Данскомб здесь и может искупить свою ошибку, если она действительно ошиблась, – произнес спокойный, приглушенный голос с едва заметным провинциальным акцентом, голос, низкие ноты