закон = ограничения + свобода
Здесь было бы ошибкой поменять слагаемые местами, поскольку ими представлены не чистые цифровые величины, а строго правовые понятия. Каждое из них по отношению к закону занимает только своё место – ближе или дальше от его внутренней точки. Безусловно, ограничения примыкают к ней плотнее. В чём не трудно убедиться, если понимать закон как необходимость, «направленную» к установке и «удержанию» запретов. Без ограничений он собою ничего представлять не может. Хотя в условиях демократии его нет и при отсутствии в нём свободы; – но расценивать её роль надо здесь по-другому. Ведь она «была» и раньше – до закона. Собою он урегулировал определённые отношения в обществе, к примеру, деятельность тех же СМИ. Эта деятельность какое-то предыдущее время специальным законом не управлялась и была свободной. Взяли часть этой свободы (конечно, – не абсолютной; – «рамками» ей служили в совокупности правовые установления в государстве, а также устоенные обычаи в виде морали), и «поместили» в закон, наделив «обязанностью» помогать ему. – Стало быть, слагаемые отличны одно от другого в том, что ограничения являются плотью от плоти закона, а свобода в нём – гостья. И не сказать, что она приятна во всех отношениях. Наделённая функциями, укороченная, неразборчивая к похвалам, – уже только по этим очевидным признакам юридической неполноты она соотносима с ограничениями; – поскольку же в закон могут входить новые и дополнительные запреты, свобода вынуждена оберегаться от соперников на своей территории по методу ящерицы: при любом посягательстве часть её сама собой отпадает. Из-за такой постоянной «оглядки» на убыль ей, собственно, и нужно то более для неё подходящее место, которое указано в уравнении.
Из приведённых пояснений должно вытекать следующее: не могут оправдываться никакие и ничьи «целесообразные» понимания свободы, – когда ей никто, мол, не может ставить никаких препон. Чего скрывать, устойчивое, нередко почти болезненное, пристрастие к ней в её как бы абсолютном качестве и «размахе» в наши дни есть пока фактор преобладающий. И что ещё хуже – о нём, как факторе негативном, на обществе не принято ни говорить, ни писать, ни слушать.
Вот почему лукавство посредством недовнимания к ограничениям, небрежного сталкивания их в некий побочный, «срамный» резервуар нашего бытования не может не вызывать обеспокоенности и тревоги. Ибо здесь приходится говорить уже не о чём ином, кроме как о стерилизации свободы, её отрыве от правовой основы и истолковании в том «представляемом» только значении, которого за нею никогда не случалось и нет сейчас.
Если взять закон о СМИ, то, к сожалению, в нём даётся истолкование именно в таком тоне. Законом ограничения представлены незначительными,