– Да чего ты просишь? Хочешь вести корабль – веди. Я знаю, что умеешь.
– Он в ротопульт просится, – сказал пилот с другой стороны от Юма. – Чего тут ему… Такому. Ему на марше – скука. Видите, он не просто корабль ведет, он вот-вот его свалит в таймфаг… Паттерну подстраивает… Умелец. Надо сказать Яруну и капитану.
Дед запретил. Тоном жестким, какого никогда Юм не слышал. Но на маршевых – пожалуйста. Юм вяло поиграл минуты три, потом вернул корабль на курс и включил автопилот. Почему же не пускают в таймфаг?
Наутро ему взгрустнулось. Да еще и Ние вошел как раз в тот момент, когда он строил домик из неинтересных учебников.
– Ага. Это ты так уроками занимаешься? Похвально.
– Нет. Я просто хочу домик…
– Домик?
– Ну, да… Настоящий.
Ние вроде бы растерялся, но быстро сообразил:
– Хочешь, значит, будет. А что ты думаешь про экзамен?
– Я уже все прочитал. И еще, если я знаю, как водить такие корабли, как этот, то вряд ли я знаю меньше, чем им для самого младшего класса нужно, – проворчал Юм. – Ерунду эту… Мне нужна настоящая память, – Он встал и наконец посмотрел в глаза брату: – Есть вещи поважнее квадратных уравнений. Да?
– Юмка, – Ние поднял его с пола, легко подкинул – это у них игра такая была уже несколько дней, потом на секунду прижал к себе – но почувствовал, что Юму не до игр, и поставил на ноги. – Ты думаешь, память – самое главное? Слушай сердечко. Разве оно не подсказывает, что у тебя есть тяжелое волшебное сокровище? Дар? А ведь есть же что-то еще. Я это знаю. И ты, кусок космоса, тоже это знаешь, – Он взял Юма за руки, некрепко сжал: – Ну, знаешь?
– Дар? Что-то кроме Дара? – Юм усмехнулся и отнял руки, сунул в карманы. – Да я даже не пойму, зачем мне Дар и как с ним управиться – ведь я не помню, кто я? А ты говоришь, что есть еще что-то? Связанное с сердцем? Ние, я не понимаю. Оно у меня только болит, когда страшно. Нет, не понимаю. Ты меня пугаешь. …И почему, если ты в самом деле брат, мне ничего не рассказываешь? Это разве честно?
– Я б тебе много, что мог рассказать, звездочка, только не стану. Понимаешь, эта память твоя… Сейчас это и для всех, и для тебя – счастье, это чудо, что ее нет. Это спасение. Ты как будто снова живешь. Родился заново. Конечно, ты должен вспомнить… И мы должны все сделать, чтоб ты вспомнил, и делаем. Только никто не хочет торопиться, ты еще очень уязвим. Незачем тебе…
– Значит, я в самом деле крупно напакостил, – Юм уставился на свои нарядные ботиночки. – Это когда красные сандалики? Что я сделал? Очень плохое?
– Нет, раньше, намного раньше и не плохое, а… Опрометчивое. Одинокий был и глупый. Из-за того ты и попал во все свои беды.
– Это связано с Бездной?
– НЕ ВСПОМИНАЙ!
– Это как же «не вспоминай»? Оно само лезет.
– Надо