– Привет, пап, – я на секунду оторвалась от широкой пробковой доски, утыканной бумажными распечатками и цветными канцелярскими кнопками.
– Ничего себе, – восхищенно произнес папа, присмотревшись к разветвленной схеме. – И когда ты только все успеваешь.
Я лишь ехидно улыбнулась. На его лице так и читалось: вся в мать.
За ужином мы по традиции обсудили прошедший день. Несколько лет назад отец занимал должность шерифа полиции, и мое детство было наполнено захватывающими историями о погонях за преступниками и восстановлении справедливости. Злодеи в этих историях всегда получали по заслугам, никто не мог уйти от правосудия благодаря моему папе. Теперь он работал в ремонтной бригаде и каждый вечер сетовал на то, насколько ненадежно построены современные дома. Но я по-прежнему люблю своего отца.
После ужина мы, как правило, расходимся по разным комнатам: папа отправляется в гостиную, чтобы посмотреть телевизор перед сном, а я поднимаюсь к себе. Сегодняшний вечер – не исключение.
Наверху меня уже ждал телефон с парой пропущенных звонков от Кэти. Я перезвонила, и Кэт взяла трубку после первого же гудка, но ее голос уже не звучал так беззаботно, как днем.
– Знаешь, я тут подумала, может, нам стоит еще раз на выходных сходить к домику в лесу? – задумчиво произнесла она.
Маленький домик в гуще леса, построенный отцом и Лиамом специально для нас с Кэти, когда мы были детьми. Наше тайное укрытие на случай, если вдруг появятся монстры. В нем даже ссориться нельзя было, хочешь войти – оставляй обиды за порогом, такое уж правило. Гораздо позднее этот домик стал пристанищем секретов, о которых родителям знать не стоило. Пейтан не раз бывала там.
Я ничего не ответила, и Кэти спохватилась:
– В смысле, я знаю, мы уже ходили туда… Но вдруг мы что-то пропустили?
Мы ничего не пропустили. Ходили туда дважды с прошедшей осени. Все вещи лежали так, как мы втроем их и оставили, когда в последний раз зависали там.
– Ладно, извини. Забудь. Заедешь за мной завтра, хорошо? – устало проговорила подруга.
Не успела я ответить, как на другом конце повисла тишина. Вот, опять она на меня обижена. Я тяжело вздохнула и отложила телефон.
Спустившись вниз перед сном, я выключила телевизор и взглянула на спящего отца. В его левой руке, как и всегда, лежала наполовину опустошенная бутылка виски. Я никогда его не осуждала. После смерти мамы шесть лет назад он так и не смог оправиться. Тогда папа все чаще начал прикладываться к спиртному, затем по наклонной покатилась его карьера в полиции. Закончилось все тем, что он уже не мог надлежащим образом исполнять свои обязанности шерифа и потерял должность. Но обо мне всегда заботился как мог, и мне не в чем его упрекнуть.
Я аккуратно вынула бутылку, укрыла отца теплым пледом и отправилась спать.
На следующий день в обеденный перерыв я сидела одна в школьном дворе. Кэти все утро отделывалась от меня короткими замечаниями и тихим