На широкой и быстрой Светыни!
Мы встречаем друзей калачами,
А врагов провожаем мечами!
И нам чужеземцы в дому не указ,
Сами с усами – и наш лабаз
Не для жадных глаз!
Никому да не унесть
Нашу гордость, нашу честь,
Лучше вовремя отлезть!
Репка, подбоченясь, стояла на невозможно хрупкой опоре.
– Женюсь!.. – завопил Кружак и бросился ей на шею.
Этого корзина уже не снесла, пожилая чета в обнимку завалилась наземь, люди со смехом бросились поднимать.
– Тётя Репка! Калачиком угостишь?
– Угощу, милые! Всяк заходи, всем хватит!
– Сами есть будем, Ойдриговичам не дадим!
– Андархи нашим калачом подавились!
Жогушка парил высоко над землёй, сидя на тёплой и надёжной спине, в ямке между мощными основаниями крыльев, крепко держась за длинную гриву… Рыжик летал уже совсем хорошо. Язва от стрелы, попавшей в живот, была очень скверная. Вначале Рыжик совсем почти умер, но бабушка вытащила наконечник, а гной извела припарками, которые Жогушка помогал ей готовить. И Светелко две седмицы не покидал крылатого брата, держал ладонями рану… гнал боль, кресил в Рыжике жизнь…
Теперь Рыжик летел. Стремительно и легко рассекал ледяной простор вышины. Лишь качались, мелькая внизу, заснеженные поляны.
И пахло от него совсем как от Зыки. Он говорил с Жогушкой, голос отдавался внутри головы, низкий, рокочущий, полный вернувшейся радости. Как здорово!
А вот то, что где-то рядом слышалась мамина речь, внушало тревогу. Если мама увидит его у Рыжика на спине…
Жогушка открыл глаза.
Он лежал рядом с Зыкой, запустив руки в мохнатую шерсть.
– Дома тебе не пироги? – укоризненно спрашивала мама. – В людях песнями добываешь?
Жогушка повернулся. Братище, почему-то взмыленный, в нарядном кафтане, держал большую корзину. Слегка надломленную, но выправленную – и полную лакомой снеди. Жогушка проглотил слюну. Чего там только не было! Калачи, пря́женцы, сдобная перепеча…
Светел пожал плечами:
– К столу не придутся, Зыку порадую.
– Синява-кузнец приходил, – сказала бабушка Корениха.
Перед ней на доске стоял Воевода. Доделанный, но безоружный. Светел сразу спросил:
– А меч где? Сломался?
– Синява унёс. Железных хочет наделать. И на броню чешуек пообещал. Сказывал, все вдруг таких кукол хотят.
Светел кивнул, поставил корзину. Положил гусли, сел сам. Зыка шевельнул хвостом, поднял голову. С надеждой облизнулся.
Светел сжал кулаки и долго рассматривал их.
– Люди говорят, – произнёс он наконец, – в Шегардае Ойдриговичи объявились. Значит, скоро нового нашествия ждать.
Бабушка тихо отозвалась:
– Будет то, что будет… даже если будет наоборот.
Светел передёрнул плечами. Вышла судорога, как от озноба.
– Вот… мыслю, пора уже мне пришла, – выговорил он так сипло