– Не должны…
– Точно?
– Но сказаться всё же надо.
– Ладно, пошлю кого из соседских ребятишек предупредить. Вы у Корнея на подворье остановились?
– Да, только про тебя-то что скажут?
– Пусть завидуют, клуши! Не до них… – отмахнулась Алёна. – Умные поймут, а до дур, в портах и без, мне дела нет. Ты работай, мастер… – Она развернулась, задев подолом Сучка, и выплыла из избы.
– Едрит меня долотом! Ну, баба! – выдохнул плотник и принялся за дело.
Работы нашлось немало: там подколотить, тут подстучать, здесь подтянуть – хоть и не бедствовала вдова ратника, и оставшихся без кормильца в воинском селе не забывали, а всё ж без хозяйского глаза не то. Нет, лениться холопам Алёна не давала, дом и хозяйство держала в исправности, но мужской пригляд, как ни крути, нужен. Вот и занялся Сучок, незаметно для себя, мужским приглядом: тут подкрутим, там подтянем, здесь нажмём с пристрастием, да так втянулся, что самому понравилось. Как над своим трудился – даже холопа, решившего прикинуться туповатым, поучил уму-разуму при помощи тумаков и пинков. И невдомёк было мастеру, что Алёна внимательно за ним наблюдает, примечает да направляет его кипучую деятельность в нужное ей русло.
День незаметно сменился серыми майскими сумерками, а Сучок всё хлопотал по хозяйству, не собираясь останавливаться.
– Иди вечерять, мастер, ночь уж скоро! – Монументальная фигура Алёны заняла собой весь дверной проём. Из-за её спины из избы пробивались робкие лучики света и умопомрачительные запахи съестного.
«Ох ты, ночь уже! Надо же, сам не заметил! Жра-а-а-ать охота… И болит всё – помяли меня будьте-нате! Сейчас похлебать чего-нибудь и спа-а-ать… С подушкой! Ну их, баб, к бесу!»
– Иду, хозяйка! – Кондратий отложил работу, сунул топор за пояс и поспешил к бочке с водой – ополоснуться.
За едой у хозяйки и работника завязалась беседа обо всём и ни о чём одновременно. Собеседники не отдавали себе отчёта, что испокон веку такие разговоры ведутся за семейным ужином. Правда, этот ужин не был семейным – просто на обочине жизненной дороги встретились два, по сути, обездоленных и одиноких человека. Нет, и у Алёны, и у Сучка находилось с кем перемолвиться словом: у неё осталась родня разной степени близости, а у него артель, но вот главного – бесконечно близкого человека, с которым хочется и должно делить и горе, и радость до самой смерти, хозяйку лишило вражеское оружие, а работника – неведомый мор. Оба давно смирились со своей потерей, научились жить с ней, даже начали забывать о том, чего на самом деле лишены.
В этот вечер им выпал шанс ненадолго об этом вспомнить. Алёна