Воробей помолчал, нацелясь на спасителя темной бусиной глаза. Перетряхнул свое взлохмаченное пух-перо так, что едва на ногах устоял, и зачирикал еще громче. Так они и повели вдвоем свою песню.
– Жив-жив-жив! Жив! – дурея и захлебываясь от счастья, славил жизнь воробей.
То скворушкой, то дроздом вторил ему Кочелабов, засвистел, зачоркал, застрекотал, багровея лицом и вдохновенно посверкивая глазами. Уже замолчал воробей, ошеломленный лавиной Кешиных звуков, уже перестала удивляться такому концерту Шурка, а Кочелабов все вспоминал забытые с детства трели, хмелея от их переливов.
Стряхнув крошки с коленей, Лясота степенно произнес:
– Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела.
И верно – вороном каркнул.
Серенький болоньевый плащ председателя постройкома Безуглова обозначился вскоре на фоне маслянисто-желтой вскопанной глины. Вышагивал Безуглов, не торопясь, вроде в раздумье, но куда попало ноги не ставил, чертолом не перескакивал – обходил.
– Кочелабов, твое начальство идет, ключами от квартиры брякает.
Соловьем-разбойником выскочил из-за опалубки Кеша, загородил дорогу профоргу.
– Ты что… с цепи сорвался? – весело спросил Безуглов. Был он на голову выше Кочелабова, крепок в плечах и широкоскул. Этим летом Серега еще таскался с вибратором по дощатым настилам, работал бетонщиком, слыл рубахой-парнем, а нынче – полномочный представитель рабочего класса, так и на лице написано. Болонья на нем чистенькая и сапоги не заляпаны грязью.
– Тут сорвешься, туда его растуда, – в тон профоргу подхватил Кочелабов. Квартиру вот…
Само собой, задымил в бригаде перекур. Всем интересно было знать, что положено получить Кочелабову по закону и сколь скоро осчастливят его.
– Если документы быстро сдашь, на той неделе ордер получишь.
– Да я, ехор-мохор, хоть завтра!
– Давай-давай! Дом – игрушка. Главное, что вид на Амур и гастроном на первом этаже. Не хватило – можно прямо на босу ногу…
Вокруг одобрительно гоготнули.
– И горячая вода? – уточнил Кеша.
– Как в лучших домах Парижа… Семья-то у тебя большая?
Враз стало слышно, как сочится из-за бетонных колонн сипловатое шипение газосварки.
– Какая семья?.. – потерянно отозвался Кочелабов. Один я.
Безуглов присвистнул и посмотрел сверху вниз так, словно Кеша уменьшился вдвое.
– Ну и что?.. Ну и что, что один?.. Значит, не человек?!
– Кхе, полчеловека, – сострил Безуглов. Никто не засмеялся на этот раз, только круг стал потесней.
– А очередь?.. Четыре года стоял и псу под хвост очередь, да?
– Погоди. браток, – посунулся вздернутым плечом Лясота. Погоди, говорю, слышь?.. Выходит, когда вкалывать надо, то все мы человеки. А как жилье получать – половинки?.. Ты спроси меня, как он работает – Кочелабов, скажу: в любой работе безотказен. Пойди-ка посчитай, много ли у нас таких, кто по четвертому году в одной бригаде