Пират. Океанский странник. Максим Викторович Разумков

приемной комиссии она боялась даже подумать. Утешало, что Герман будет с ней рядом. Он объяснит тонкости, подскажет, направит в трудную минуту. Ей же нужно лишь успокоиться и продемонстрировать то, на что она способна. «Поступлю, поступлю, поступлю», – твердила она, как заклинание. Матери с отцом Алина сказала, что отправляется в Череповец, где будет поступать в институт Луначарского. Отец смирился и согласился на компромисс. «В конце концов, это лучше, чем безумная авантюра с танцульками». Но за день до отъезда родители выяснили ее истинные намерения. Разразился грандиозный скандал. Особенно бушевал отец, грозивший всевозможными карами. Ночью Алина собрала вещи, взяла документы и покинула родной дом. Она направилась к тому, с кем решила связать свою дальнейшую судьбу.

      Пройдя по пустынным ночным улицам, она дошла до дома, в котором жил педагог. Несмотря на поздний час в окне его квартиры на первом этаже тускло горел свет. «Наверное, он упаковывает вещи», – решила Алина. Завтра утром они должны были выехать в Вологду, а оттуда вечерним поездом в Ленинград. Дополнительный августовский экзамен в Вагановское состоится через неделю, и за эти дни Зарицкий обещал Алине все устроить с документами и надлежащим образом представить ее членам приемной комиссии. Девушка вдруг почувствовала эмоциональный подъем. Не смотря на ссору с родителями, все будет хорошо. Со временем им ничего не останется, как понять ее и простить. Она добьется поставленной цели. Алина с удивлением обнаружила, что не испытывает угрызений совести или стыда, оттого что идет ночью в квартиру одинокого мужчины. Напротив, уже познавшее любовь молодое тело сладко ныло от одной этой мысли. «В конце концов, мы собираемся пожениться, так какие могут быть предрассудки?» И все же она решила пройти к нему как можно тише, чтобы отец с матерью избежали ненужных пересудов. Девушка осторожно толкнула входную дверь, но та оказалась заперта кем-то из жильцов. «Слава Богу, он живет на первом этаже и мне не придется бросать камушки», – улыбнулась Алина и направилась к окну квартиры Зарицкого. Она уже собралась постучать по стеклу полуоткрытого окна, но на мгновение остановилась. Ее привлекли неясные звуки, какое-то бормотание доносившееся изнутри. Вдруг она отчетливо услышала голос Германа, обратившегося к невидимому собеседнику:

      – Да ты наливай, наливай себе. Я тебя вот что еще хочу попросить… – раздался звон чего-то стеклянного и негромкое бульканье жидкости. – Те доски, что ты принес последний раз, и не доски вовсе. Так – фуфло одно. Завтра я уеду, а через месяцок-другой вернусь. Ты уж приготовь что-нибудь поинтереснее.

      Алина собралась отойти от окна, поскольку у Зарицкого кто-то был и, во-первых, ей не хотелось афишировать свое ночное появление перед посторонними, а во-вторых, казалось не тактичным подслушивать разговор. Тем более что содержание данного разговора ей было не понятно абсолютно. Но тут заговорил второй собеседник и любопытство