Пришлось повозиться: покойник никак не хотел держать голову «ровно», то и дело ронял её. Но в конечном счёте Таранову и Владу удалось создать иллюзию того, что умерший спокойно себе сидит.
– Надо нарисовать ему глаза, – отходя, произнёс Таранов, рассматривая плоды своей работы.
– Как это? – округлил очи Владик, несколько испуганно покосившись на фотографа.
– Ну, англичане так делают. С фотокарточки должен смотреть живой человек, а не труп. Сходи-ка, набери воды в стакан, – резво развернувшись к открытому чемодану, Игорь снова присел на корточки возле него. Принялся искать краски.
– А где здесь ванная? – тихо спросил парнишка и двинулся в сторону двери.
– Спроси у прислуги. Да поживее, – зыркнув на ассистента, ворчливо ответил Таранов.
Влад подавил вздох и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Игорь остался один на один с покойным.
Он доставал баночки с красками и составлял на ковре, когда вдруг послышался тихий шорох за спиной. Фотограф опешил и замер, прислушиваясь. Шорох повторился.
Таранов в ужасе, очень-очень медленно обернулся и вскрикнул: у покойника были широко распахнуты глаза; голубые, покрытые белёсой поволокой, они испуганно смотрели как бы сквозь фотографа.
Игорь чувствовал липкий страх и то, как сумасшедше колотится сердце в груди. Хотелось попросту взять и убежать. Но вместо этого он очень осторожно поднялся и прошёл к фотоаппарату.
Сглотнув, перекрестился, да и «нырнул» под белую ткань.
Но стоило приложиться глазом к объективу, как иллюзия (?) прошла: глаза покойника были закрыты.
– Мне не могло померещиться. Не могло, – пробормотал Игорь, убирая с головы ткань и буквально подлетая к трупу.
Глаза того были закрыты.
«Может, он и не умер вовсе?» – подумал Таранов с некой надеждой, кладя пальцы на холодное запястье и пытаясь прощупать пульс.
Того не было.
Зато фотограф заметил, как из кармана ухоженных брюк торчит золотистый портсигар.
Недолго думая, Таранов вытащил его и открыл. Внутри было пусто, зато на внутренней стороне крышки красовалась маленькая фотография-портрет покойника, разумеется, ещё при жизни. Ниже шёл аккуратный витиеватый текст: «Михаил Афанасьевич Бергер, 1888 год, Минск».
«Значит, так тебя зовут» – подумал Таранов, снова посмотрев в лицо умершего. После чего закрыл портсигар и вернул его в карман владельца.
– Скорее всего, мне просто показалось. Как и тогда. Игра воображения и жажда приключений, не более того, – рассудил мужчина и подошёл к окну.
Отодвинув в сторону нежно-фиолетовую занавеску, распахнул окно и жадно хлебнул воздуха.
Вид из окна был уныл.
Он открывал непритязательную и тоскливую картину: прошлогодняя листва была выгребена в несколько